От глупости и смерти

И тут на Костнера нахлынуло прошлое, и он осознал, что совсем одинок и что так было всегда. У него были добрые, любящие родители, которые понятия не имели, кто он, кем хочет быть и в чем его дар. Он сбежал из дома подростком и с тех пор всегда был один. Дни, месяцы, годы в одиночестве. У него было много знакомых женщин, деливших с ним еду, постель, поверхностные интересы, но никого, к кому бы он прикипел всей душой. Потом появилась Сюзи; с ней его жизнь наполнилась светом, а в воздухе разлился аромат весны, до прихода которой всегда оставался ровно один день. Впервые в жизни он по-настоящему смеялся, зная, что наконец-то всё будет хорошо. Он полностью отдался ей, разделил с ней свои мечты, свои тайные помыслы. И она приняла его таким, какой он есть. Наконец у него был дом, было место в чьем-то сердце. Нежности, которые он раньше высмеивал, теперь казались ему истинным чудом. Они долго прожили вместе. Он содержал и Сюзи, и ее сына от первого брака. О бывшем муже она никогда не говорила, а потом, в один прекрасный день, он вернулся. Сюзи всегда знала, что он вернется. Мерзкий, злобный, порочный тип, чьей женщиной она всегда оставалась. Костнер понял, что его просто использовали, как подручное средство, как ходячую чековую книжку, пока ее кошмарный бродяга не вернется домой. Сюзи забрала у него всё, выжала его, как лимон, а потом попросила уйти – и он ушел безропотно, без скандала, потому что она высосала из него всю волю к борьбе. Бесцельно двинулся на запад и, наконец, добрался до Лас-Вегаса, где окончательно достиг дна. Там, на дне, он и встретил прекрасную голубоглазую Мэгги. Она явилась ему во сне.

– Я хочу, чтобы ты принадлежал мне. Я люблю тебя.

Ее слова трепетали у него в голове. Он знал, что это правда и что она тоже принадлежит ему. Наконец-то ему досталось нечто особенное.

– Могу ли я тебе доверять? Раньше я никому не верил. Особенно женщинам. Но ты права, мне кто-то нужен. Очень.

– Тебе нужна я. Я с тобой навсегда. Верь мне.

И она пришла к нему, пришла по-настоящему. Ее тело доказывало правдивость ее слов, и Костнер ей поверил, как никому. Они встретились в долине ветров в глубине его сознания и полностью отдались друг другу, он никогда ничего подобного не испытывал. Мэгги проникла в его кровь, в его мысли, в его страхи и печали, очистила его и наполнила сиянием.

– Да, я верю тебе. Я хочу тебя. Я твой, – шептал он ей, когда они лежали рядом в долине сна, наполненной туманом и тишиной. – Я твой.

Она улыбнулась. Это была улыбка женщины, уверенной в своем мужчине, освобождающая улыбка. И Костнер проснулся.

«Вождь» вернулся на свой постамент, отгороженный бархатными канатами от натиска игроков. Несколько человек уже попытали на нем счастья, но джекпот никто не сорвал.

Появился Костнер, и наблюдатели замерли в ожидании. Пока он спал, охранники казино проверяли его одежду, ища провода, механические приспособления, кусочки пластика, «бумеранги». Костнер был чист.

Он сразу направился к «Вождю» и уставился на него.

Подошел Хартсхорн.

– Вид у вас усталый, – мягко сказал он, глядя в покрасневшие глаза Костнера.

– Да, есть немного, – Костнер попытался улыбнуться, но у него ничего не вышло. – Мне приснился странный сон.

– Сон?

– Да. Там была девушка… – Он не стал продолжать.

Хартсхорн понимающе улыбнулся.

– В этом городе много девушек. С вашим выигрышем вы без труда себе найдете кого-нибудь.

Костнер кивнул, бросил в автомат первый серебряный доллар и потянул за рукоятку. Барабаны закрутились с такой бешеной скоростью, что Костнер испугался; всё куда-то валилось, его нутро жгло огнем, голова лопалась, глаза норовили перегореть. Раздался страшный визг искореженного металла, грохот несущегося мимо скорого поезда, вопли сотен зверей, которых потрошили живьем, вой ураганного ветра, срывающего верхушки вулканов. И среди этого жуткого хора – голос девушки. Она рыдала, удаляясь в облаке ослепительного света.

– Я свободна! Свободна! Рай или ад – мне все равно! Я свободна!

Плач души, освобожденной из вечного заточения, крик джинна, выпущенного из темной бутылки. И в этот момент влажного, беззвучного небытия Костнер увидел, как барабаны со щелчком остановились в последний раз.

Один, второй, третий. Три голубых глаза.

Но еще один выигрыш ему не удалось получить.

Зеваки хором вскрикнули, когда Костнер упал лицом низ. Снова один, на этот раз навсегда.

«Вождя» убрали насовсем – несчастливый автомат, многим игрокам не нравилось само его присутствие в казино. Сняли с постамента и вернули компании-производителю с требованием немедленно отправить на переплавку. И только плавильщик, уже собираясь послать «Вождя» в печь, заметил странные картинки на барабанах.

– Ты только посмотри, – сказал он кочегару. – Жутко даже.

– Да, никогда такого джекпота не видел, – согласился кочегар. – Старая, наверно, модель.

– Да, некоторые игры стары, как мир, – проворчал плавильщик, укладывая «Вождя» на ленту конвейера. – Три глаза, а? Как тебе такое? Три карих глаза.

Он опустил рычаг, и «Вождь» пополз по конвейеру в плавильную печь.