От глупости и смерти

ЛЕВЕНДИС: В субботу 19 октября он подал иск на тридцать миллионов долларов против Главной лиги от имени Альберды Джанетты Чемберс, девятнадцатилетней левши с молниеносным фастболом[141] (рекордная зафиксированная скорость – 96 миль/час), обманчивым слайдером[142], который может сделать бочку в воздухе и еще прибрать за собой, с показателем пропускаемости 2,10ERA[143]; умеющей бить с любой стороны пластины со средним показателем отбивания 0,360, страхующей сразу две базы в качестве въедливого шорт-стопа с перчаткой-ловушкой, придуманной ею самой, а также которой отказали в пробах буквально все профессиональные команды США (и Японии) от самых крупных и до Пони-лиги. Он подал в федеральный суд Южного округа штата Нью-Йорк и сказал Теду Коппелу, что Алли Чемберс будет первой женщиной, мулаткой или нет, в бейсбольном Зале Славы.

ЛЕВЕНДИС: В воскресенье 20 октября он ездил по улицам Роли и Дарема, штат Северная Каролина, в арендованном фургоне, оборудованном громкоговорителями, и неустанно напоминал сомнамбулическим пешеходам и семьям, группами входящим в рестораны «Эггз энд гритс» (многие из взрослых на самом деле голосовали за Джесси Хелмса[144] и потому им грозила опасность потерять sertse), что, наверное, не надо бы им налегать сегодня на Библию, а лучше вернуться и перечитать рассказ Ширли Джексон «Обычный день и арахис».

Этот рассказ озаглавлен

Желтый нарцисс, который забавляет

ЛЕВЕНДИС: В понедельник 21 октября, отклонившись от маршрута, он брел через город Нью-Йорк по не самым благополучным кварталам. Был 1892 год. Он прошел по Двадцать четвертой улице с Пятой авеню на Седьмую, свернул прочь от центра и медленно пошел по Седьмой авеню к Сороковой улице. В этой части города то и дело попадались бордели, красным светом вывесок бросающие вызов тусклым газовым фонарям. Компания «Эдисон и Свэн Юнайтед Электрик Лайт» здорово разбогатела за счет разумных действий одного продавца с греческой фамилией, который поставил вопрос о проституции в районе к западу от Бродвея всего пятью годами раньше, требуя установки ламп накаливания мистера Джозефа Уилсона Свэна и мистера Томаса Альвы Эдисона: выкрашенные алым, они были закреплены над зловеще зияющими дверями многих здешних домов, не обремененных добродетелью. Проходя мимо переулка, выходящего на Тридцать шестую, он услышал из темноты возмущенный женский голос:

– Ты мне обещал два доллара, так ты их дай сначала! Нет, стой! Сперва дай мне два доллара!

Он шагнул в переулок, подождал, пока глаза привыкнут к полной темноте, стараясь сдержать дыхание из-за вони. И тут он увидел их. Мужчина под пятьдесят, в котелке, в длинном пальто с каракулевым воротником. В переулке слышался стук копыт и колес конных экипажей, и человек в каракулевом воротнике посмотрел в сторону выхода. Лицо его было напряженным, будто он ожидал увидеть сообщника девушки – грабителя, хулигана, сутенера, бегущего ей на помощь. Штаны у него были расстегнуты, наружу торчал тонкий бледный член, а девушку он прижимал к кирпичной стене, левой рукой держа за горло, а правой задирая ей передник и юбки и готовясь залезть в трусы. Она пыталась его оттолкнуть, но безуспешно – он был крупный и сильный. Увидев второго человека у входа в переулок, он выпустил девушку и заправил орган в штаны, но не стал тратить время на застегивание.

– Эй, ты! Подглядываешь, как это делают те, у кого лучше получается?

Человек, свернувший с пути, сказал ему негромко:

– Отпустите девушку. Дайте ей два доллара и отпустите.

Человек в котелке сделал шаг к выходу из переулка, поднимая руки как кулачный боец. И тихо засмеялся, даже фыркнул – грубо и презрительно.

– Ты кем себя вообразил? Джон Л. Салливен[145], кэп? Ну, ладно, посмотрим, как мы с тобой да с маркизом Куинсберри[146] поладим…