От «Града обреченного» до «Бессильных мира сего»: черновики, рукописи, варианты

— Ничего, — бодро сказал Юра. Он сказал, правда, не «ничего», а гораздо крепче, но я его отлично понял. У него был очень богатый лексикон, но этот лексикон не годится для любого уха. Я-то к этому привык быстро, но я знаю людей, которые никогда не смогли бы привыкнуть.

— Нам такие дороги раз плюнуть, — заявил Юра.

ЧЕРНОВИК И ЧИСТОВИК

Черновик представляет собой компьютерную распечатку, страницы не пронумерованы, названия и эпиграфов в нем нет, в конце текста стоит дата: 20.04.2002.

Чистовик (также компьютерная распечатка) — уже с названием и эпиграфами, 161 пронумерованная страница, в конце дата: 16.05.2002. Это не вполне чистовик (как известно, в издании приведена другая дата: 3.10.2002), хотя отличается он от опубликованного варианта минимально, в основном финалом, где присутствуют еще отрывки из черновика, позже перенесенные в текст ранее или убранные вообще.

Крупные изменения в черновом тексте (отсутствие или наличие каких-либо отрывков, перенесение частей текста в другие места) приведены ниже.

Во время работы над черновиком уточняется прозвище одного из испытуемых на продление жизни: Сынуля в черновике назывался Профессором и барином. И вместо «Не знаю уж, чей он там был сынуля» в черновике сообщается: «Похоже, он и был профессор». И заголовок «лирического отступления № 3» — не «Главврач, папаша Сынули», а «Главврач, отец Профессора». В повествовании позже появляется еще один Профессор — Интеллигент, вероятно, поэтому первый Профессор был заменен Сынулей, ибо в таком сложном мозаичном повествовании с использованием то имен, то прозвищ дотошный читатель вполне мог себе вообразить, что Интеллигент и является тем самым испытуемым.

Появляется еще одна подсказка читателю: в черновике страхагент не картавил. Соответственно, и Большой Начальник крича на Главного, обзывает его не «говном еврейским», а «говном фашистским».

Позже появляется еще одна подсказка — и в легендах о смертоубийствах, и после воздействия Ядозуба пахло горелой бумагой.

Меняют названия девятая глава: «Роберт, Вадим и Эль-де-през» на «Закрытый перелом», одиннадцатая: «Начинай прямо сейчас» на «Совершенно нет времени».

Отсутствует в черновике рассказ о посещениях сэнсея Академиком и их разговоры о марках. Академик вообще не упоминается в черновике, а диалог о марках:

Тенгиз утверждает, что они оба — знатоки. Возможно. Во всяком случае, я в их разговорах не понимаю абсолютно ничего.

— Это безводные?

— Нет, с водой.

— Горизонталки?

— Три горизонталки, а не вырезке — вертикалка.

Угу. Хорошая калоша… Тройка. Это Кронштадт, кажется? Жалко, что смазана.

— Уж какая есть. Не я ставил.

— А крупнозубых у него нет?

— Есть единичка, чистая, в квартблоке.

— А пятерки нет?

— Гашеная. Штрайф из трех…

И так далее.