От греха подальше

Она зевнула.

— М-м… конечно, — но через пять минут она свернула на обочину. Несмотря на все усилия побороть сонливость, бодрость не возвращалась, и ей ничего другого не осталось, как позволить Роуну сесть за руль. С неохотой она поменялась с ним местами.

— Не вижу причин делать из этого проблему, — проворчал он, отодвигая сиденье и поправляя зеркала. — Поверь, я неплохо вожу машину и только раз врезался на пикапе Амоса, и то когда мне было шестнадцать.

— Видимо, твой ангел-хранитель работает сверхурочно, — произнесла Виктория неожиданно громко. — Не забывай, что я видела машину, которую ты брал напрокат. Тогда-то я и обещала Амосу, что ты не сядешь за руль его автофургона.

— Ага, я так и знал, что он тебе что-то про меня наговорил. Все-таки он имеет на меня зуб. Придется с этим разобраться. — С этими словами Роун повернул ключ зажигания, выждал просвет в потоке машин на шоссе и включился в движение.

Виктория не сводила глаз со спидометра, но Роун вел машину, не превышая пятидесяти четырех миль в час и соблюдая все правила, как престарелая леди, направляющаяся к воскресной мессе в свою приходскую церковь.

Амос ни за что бы не поверил. Да и она сама с трудом верила. Она также заметила, что Роун не курил, по крайней мере при ней. И это продолжалось уже несколько дней. Неужели ей удалось умерить безрассудство молодого Каллена?

Конечно, он будет это отрицать, но, возможно, его отношение к жизни начало меняться. Она думала об этом с тайной надеждой на некоторый успех. Может быть, на каком-то глубоком, подсознательном уровне он уже учился смаковать жизнь, вместо того чтобы глотать, не ощущая вкуса. И хотя она даже не мечтала, что ради нее он способен серьезно поменять свой образ жизни, все же в глубине души надеялась, что встреча с ней оставит в жизни Роуна хоть какой-то след. Возможно, вспомнив о ней, он пристегнет ремень безопасности или примет самые минимальные меры предосторожности, и это спасет ему жизнь.

Такие мысли утешали, хотя для нее окончание этой поездки означало конец надежд. Она останется одна — и сердце ее будет разбито.

11

— Ничего, ничего, ничего! — Виктория сидела по-турецки на кровати в номере мотеля и перебирала свои карты и диаграммы. Волосы у нее еще не высохли после душа и пышными волнами падали на плечи — что особенно нравилось Роуну. На ней была одна из тех строгих хлопчатобумажных блузок, которым Виктория отдавала предпочтение — на этот раз розовая, — но девушка пока не надела джинсы. Роуну пришлось больно прикусить губу, чтобы сдержать внезапное желание и унять порыв, который заставлял его опрокинуть Викторию на кровать и целовать до тех пор, пока она не забудет о своих погодных картах и компьютерных распечатках.

С каждым днем его желание удержать девушку и быть с ней рядом усиливалось, вместо того чтобы ослабевать, как это было в отношениях с другими женщинами. Роун не понимал, что с ним происходит. Он всегда был одиночкой и никогда не нуждался в чьем-либо присутствии. Виктория заставила его думать о долгих вечерах у камина и о домашней еде. Она заставила его думать о детях.

И это пугало его.

Именно по этой причине он отказался от желания измять ее свежую кофточку. Он заставлял себя поверить в то, что сможет устоять перед ее обаянием, он убеждал себя, что мужчина должен быть сильнее любых плотских желаний. Конечно, он будет скучать, когда она уйдет из его жизни, но он непременно преодолеет это чувство. Он в это искренне верил.

— Я никогда не видела такой паршивой погоды, — произнесла Виктория, не обратив внимания на мрачный вид Роуна. При этом она взглянула на него своими огромными газельими глазами, и у него перехватило дыхание. — Боюсь, что этот худосочный торнадо может оказаться единственным, который мы увидим в этой поездке.

— Лучше такой, чем никакой. Не унывай, Ви, у нас в запасе еще три дня.

— Ви? — удивилась Виктория.

— Ну, тебе же не нравилось Вики или Вик, — объяснил он.

Она рассмеялась.

— Зови меня Вик, я уже привыкла к этому варианту моего имени. Честно говоря, оно мне даже стало нравиться.

Роун вздохнул. Она заигрывала с ним, бросая зазывающие взгляды, но он был настроен решительно и не собирался уступать ей. Это было похоже на случай с сигаретами. Ему нравилось курить, однако он мог бросить в любое время, если бы, конечно, захотел. И тут Роун вдруг осознал, что не курил уже несколько дней. Он даже не пытался купить новый блок сигарет, когда опустела последняя пачка.

— Ты уже готова завтракать? — мягко спросил он.

Она опустила голову, и его сердце сжалось. Он разочаровал ее.

— Да, только дай мне одеться и привести волосы в порядок. Я быстро.

Виктория не шутила, когда жаловалась на погоду. Роун не мог не отметить, что день выдался теплый и тихий при ярко-голубом небе. Разумеется, все еще могло измениться, однако Виктория не верила в возможные перемены, поэтому никуда особенно не спешила. Она заявила, что им следует вернуться на восток и приготовиться к тому, что новый фронт через пару дней пройдет по давно известным местам, которые метеорологи называли «Аллеей торнадо».