От греха подальше

Виктория, правда, тоже не страдала от лишнего веса, но только благодаря тому, что соблюдала диету и изнуряла себя множеством физических упражнений.

Роун протянул ей один из своих бутербродов.

— Можете съесть, если хотите, — вежливо предложил он.

— Нет, благодарю, — отказалась Виктория с легкой дрожью в голосе. Она была признательна ему за проявленную щедрость, но одной только колбасы ей хватило бы едва ли не на пару месяцев. Она включила зажигание. — Пожалуйста, пристегнитесь.

Сначала ей показалось, что Роун собирается возразить, но затем она заметила, как изменилось выражение его лица, когда он защелкнул ремень, перекинутый через плечо, — у него был вид, как у льва, посаженного на цепь.

— Вы не любите пристегиваться ремнем? — спросила она, удивляясь, как можно в наше время и в таком возрасте протестовать против правил безопасности.

— Я не выношу ограничений, страдаю, можно сказать, клаустрофобией. Кроме того, я фаталист и верю, что если на роду написано погибнуть, значит, так оно и будет, и никакие ремни тут не помогут.

— Это правда, — согласилась Виктория. — Но я боюсь не самой смерти, а того, что будет, если, например, получив серьезную травму, останусь жива. Перспектива провести остаток дней в доме инвалидов меня почему-то не прельщает.

— Но я ведь пристегнулся, не так ли? — нетерпеливо спросил Роун.

Глядя на него, ей по-настоящему стало весело.

— Простите, но я обожаю читать нотации. Нравоучения — одна из моих самых вредных привычек. Постараюсь следить за собой и сдерживаться… О-о-о, пожалуйста, только не крошите в машине! Профессор очень щепетилен в отношении своего фургона.

Роун зажал в кулаке крошки, уже готовые упасть на обивку сиденья и коврик под ногами.

— Наверное, и курение в машине тоже исключается.

Она с трудом удержалась от выражения своего негодования.

— Вы курите?

— Иногда. Но сведу курение до минимума, если это вас беспокоит.

— Это беспокоит меня постольку, поскольку мне противно видеть, как кто-то… — Она оборвала тираду на полуслове, в душе браня себя за назидательный тон. Роун Каллен давно вырос из пеленок и должен был понимать вред курения. — Только не в фургоне, пожалуйста. В любом другом месте можете курить сколько угодно.

Он кивнул.

— Благодарю. Ваше руководство просто замечательно. Должен согласиться — вы и в самом деле не можете жить без нотаций.

— Я уверена, что все это вы уже слышали от других. Мне нет нужды повторяться. — Она заставила себя говорить спокойно.

Первые пять минут, проведенные в фургоне вместе с Роуном, оказались самыми трудными. Управление незнакомым автомобилем не казалось бы таким сложным, если бы ей не приходилось следить за каждым своим движением. Даже когда его внимание было приковано к пейзажу за окном фургона, Виктория каждой клеточкой своего тела ощущала его присутствие — исходящее от него тепло и запах шампуня от все еще влажных волос. Сделав слишком крутой поворот, она задела колесом за бордюр, резко выровняла машину и чуть не проехала на красный свет. Бесценный фургон Амоса подвергался опасности, и повинна в этом была она сама, а вовсе не Роун.

Когда Роун завершил свой поздний завтрак, город наконец остался позади.

— Итак, куда мы направляемся? — поинтересовался он, вытирая губы бумажной салфеткой.

Виктория протянула ему потрепанный атлас дорог.

— В Одессу, может быть, доберемся до Монахэса. Остановимся только после обеда, чтобы получить последние данные, посмотрим, как развиваются события. Но не надейтесь ни на какие грозы раньше понедельника или вторника.

— Значит, у нас впереди два-три спокойных дня. И чем мы будем заниматься в это время?

Озорной блеск в его глазах заставил Викторию занервничать, но она быстро взяла себя в руки. «Ну что ж, — про себя решила она, — можно и вдвоем поиграть в эту игру». Неужели он решил, что она такая скромница и будет только краснеть и заикаться в ответ на его двусмысленные намеки?

— Мы будем ехать все дальше и дальше в поисках нашего счастья, — томным голосом произнесла она.

Роун, казалось, не обратил внимания ни на тон, ни на некоторую иносказательность этой фразы.

— Я полностью за, — заявил он, а затем мотнул головой в направлении ручек управления на панели перед откидным сиденьем в глубине салона. — Почему бы вам не объяснить мне, для чего все это? Вам не кажется, что лучше установить видеокамеру на приборной доске автомобиля, чтобы, управляя машиной, одновременно снимать? И для чего здесь все остальное «барахло»? У меня создается впечатление, что я попал в радиорубку.

Она была рада сменить тему.

— Это коротковолновая станция. В каждом регионе страны есть радиолюбители, которые наблюдают за грозами. Они сообщают о граде, сильном ветре и других атмосферных явлениях координатору, а тот, в свою очередь, докладывает обо всем в Бюро прогнозов, мы же, настроившись на их волну, тоже можем принимать эти сообщения. Кроме того, я могу принимать сводки погоды непосредственно с метеорологических станций. Вот это — полицейский сканер. А это — цветной телевизор. Думаю, вы догадались об этом и без меня.