От Гринвича до экватора

Перейдя в здание напротив, мы оказались в музее поэта. Здесь хранятся его вещи, его рукописи. И все переводы его стихов, принадлежащие С. Маршаку — поэту, который, по сути дела, открыл нашему читателю Бернса. «Маршак сделал Бернса русским, оставив его шотландцем», — писал А. Твардовский.

Мы попали сюда как раз в день рождения Бернса. Это событие отмечают в Шотландии повсюду: от артистических клубов до глухих рыбацких поселков. А дома устраивают праздничный ужин. Неизменно готовят хаггис — нечто вроде огромной тефтели из бараньей печенки, смешанной с овсяной кашей. Хаггис торжественно вносят на серебряном блюде под звуки волынки. Тот, кто ведет стол, вонзает нож в блюдо и, разрезая его, произносит тост за «вечную память эрширского поэта». Потом следуют новые тосты и новые хаггисы — поменьше, с гарнирами из картофельного пюре и толченой репы. На прощание все поют «Забыть ли старую любовь».

Куда бы ни занесла судьба шотландцев, в этот день они непременно собираются за столом. В доме словно присутствует дух Роберта Бернса — его мудрость, любовь к жизни, отвага…

После посещения музея мы фотографировались на центральной площади Эра у памятника Бернсу. Потом пили пиво в таверне «Том О’Шентер». Помните стихотворение о Томе О’Шентере, выпивохе и гулене из старинного Эра?

Джон Дулан и его брат Джеймс читали Бернса:

Легче солнце двинуть вспять,
Славный парень,
Статный парень,
Чем тебя поколебать,
Славный горский парень.

Слушая ритмичные гордые строки, я вспомнил, как познакомился с братьями Дуланами. Это произошло в Абердине, на съезде Шотландского конгресса тред-юнионов.

В первый же вечер делегаты вновь собрались в конференц-зале, где они заседали утром. Вместо кресел теперь стояли столы, на них — пиво, бутерброды. На сцену поднимались представители профсоюзов, но не для того, чтобы произнести речь, а чтобы исполнить песню — каждый одну: слишком много желающих.

Шотландцы славятся своей музыкальностью. Они прекрасно поют, играют на гитаре и национальном инструменте — волынке.

— От профсоюза горняков выступит Джон Дулан, — объявил ведущий.

Огромный темноволосый парень в красной рубашке и черном пиджаке запел «Шотландскую славу» Бернса, аккомпанируя на гитаре. У него был сильный голос, отличный слух, и когда он кончил, раздались громкие аплодисменты, возгласы: «Еще, еще!»

Однако ведущий остался неумолим, неукоснительное соблюдение установленного порядка — общая черта у шотландцев и англичан.

Следующий солист представлял другой тред-юнион, однако поразительно походил на предыдущего: рост под два метра, широченные плечи, спадающие на лоб густые черные волосы. Только вместо пиджака — кожаная куртка, да рубашка зеленого цвета. А песня называлась «Роберту Бернсу посвящается».

Я подошел к парням. Они оказались близнецами. Родились двадцать шесть лет назад. Сидели за одной партой. В семнадцать лет вместе вступили в компартию. Оба — профсоюзные активисты.

Правда, они входят в разные профсоюзы: Джон — электрик на шахте, а Джеймс — лаборант в госпитале. Есть и другие отступления от «стопроцентной синхронности». Джеймс законный супруг, а Джон лишь собирается жениться, Джеймс ездил в ГДР, а Джон еще не был в социалистических странах. Вообще Джеймс поэнергичней и побойчее брата.

К нашему столу подсаживается пожилой мужчина. Это секретарь отделения компартии Эра. Он принимал в партию и обоих братьев, и их отца (тридцать лет назад), и дядю (пятнадцать лет назад)! Между прочим, их отец и дядя еще в 1940 году участвовали в съезде ШКТ. Дядя и сейчас в Абердине, вон он за соседним столом.

Разговор заходит о молодежи. Собеседники стараются говорить как можно медленнее и четче, делая паузу после каждой фразы — ведь произношение шотландцев, особенно простых людей, сильно отличается от произношения англичан.

Джон, окончив школу, не мог устроиться на работу два года. Джеймсу повезло больше: он ждал лишь девять месяцев.

Из школы — в очередь за пособием по безработице, это единственный путь, открытый для многих выпускников.

Но вот юноше удалось попасть на службу. Его заработок скорее всего составит около ста фунтов стерлингов в неделю. Почти половина этой суммы будет уходить на квартплату, а еще четверть — на налоги. Чтобы читатель смог представить себе, что значит жить на двадцать фунтов неделю, приведу еще одну цифру: если расстояние от дома до работы восемь километров, то юноша тратит на проезд примерно шесть фунтов в неделю. А стоимость проезда постоянно увеличивается. Впрочем, и всего остального.

Тысячи англичан покидают ежегодно свои жилища из-за стремительно растущей квартплаты. Все новые молодые люди пополняют армию сквоттеров — бездомных, которые самочинно занимают пустующие здания.

Молодежь захватывает и… университеты.

Университеты… Мне приходилось бывать во многих.