ОТ ГРОЗЫ К БУРЕ

Вся война с владимиро-суздальскими князьями тоже практически не помнилась, разве что Коломна. А потом сразу его шатер возле Переяславля-Залесского, а в нем неожиданная, но такая долгожданная гостья - ОНА.

И тут же мрачной черной тенью вода Плещеева озера, его отчаяние и его радость. А еще последующее утро. Это было, пожалуй, его самое любимое воспоминание. Да еще ее поцелуй перед отъездом - нежный, страстный и в то же время такой целомудренный.

И вновь в памяти возникали нежные черты лица переяславской княгини, ее тонкий носик, ее изогнутые ресницы, настолько длинные, что таких Константин ни разу в жизни не встречал. А еще глаза. Глаза вообще вспоминались в первую очередь. Впрочем, во вторую тоже. И в третью. И в…

«Да что же это такое, - рассердился он. - Ну когда ж она улетучится из памяти?! Сколько можно терпеть?! Пора бы запомнить, что она жена моего заклятого врага - и точка! Неужели непонятно, что все воспоминания о ней надо собрать в один большой узел и… Ну, пусть даже не выкинуть - все равно ничего не получится, но спрятать подальше. Так сказать, приберечь до лучших времен».

И он грустно вздохнул.

Печальный княжеский вздох Маньяк явно отнес на свой счет и, приободрившись, перешел к изложению сути своего дела.

– Ай и впрямь подсобить бы согласился? - осторожно осведомился он.

«Наверное, денег хочет», - мелькнуло в голове, и Константин бездумно ляпнул:

– Ну конечно.

– Тогда, стало быть, так, - заторопился ведьмак. - Дабы роту, коя мною Всеведу дана, не порушить и мне со всем управиться, я вот чего удумал. Надобно нам с тобой вдвоем пойти в Кривули. Я бы мигом управился. А всем, кто спрашивать будет, скажу, будто ты братан мой двухродный и пришел задницу [59] поделить по-честному. Ну, там, скажем, гривенок пять. Все поверят, не сумлевайся. Так ты, княже, как - согласный?

– Гривны? - очнулся Константин.

Добрую половину речи ведьмака он еще витал в грезах и потому не услышал, но не сознаваться же ему в этом. Обиженный Маньяк - это… Впрочем, он уже говорил.

– А что гривны? - и князь пренебрежительно махнул рукой. - Конечно, согласный я. Об чем речь. И вообще, дружище Маньяк, не в гривнах счастье. Уж ты мне поверь.

– Вот и ладно, вот и славно, - засуетился ведьмак. - Стало быть, завтра поутру и выйдем вместях. Там, правда, Веселый лес на пути встретится, ну да мы с тобой его засветло минуем, чтоб, значится, спокойнее было.

– Стоп! Какое завтра? Какой еще веселый лес? Какое вместях? Ты о гривнах говорил - я их тебе дам, а чтоб вместях - не было такого уговора! - завопил Константин, понявший, что его надули.

– Поздно, князюшка, - радостно осклабился Маньяк. - Ты роту мне дал, а теперь хочешь свое слово назад взять?

– Хочу, - простодушно заявил Константин.

– А я не отдам, - издевательски ухмылялся Маньяк. - Ты слово кому дал, мне?

– Ну.

– А раз так, то оно ныне мое стало. Я сам твою речь слыхал у половецкого хана. Там ты именно так сказывал. Так что теперь я что хочу с твоим словом, то и сотворю. Восхочу - назад верну, а коли нет, то…

– А ты не хочешь? - вопрос прозвучал столь жалобно, почти по-детски - уж больно выходной образовавшийся терять не хотелось, что ведьмак, сокрушенно вздохнув, махнул рукой:

– Да забирай, чего там. Сказал бы сразу, что Веселого леса испужался, а то…

– Ничего я не испужался, - передразнил его Константин. - Просто дел много. И что уж тебе так приспичило?

Именно что приспичило, - буркнул Маньяк. - Я же давно чую - неладно там. А ныне, прямо с утра самого, и вовсе шибко неладно стало, - и, решив, что еще есть шанс уговорить, зачастил: - А ежели ты про Веселый лес чего думаешь, так я же сказываю - засветло мы его пройдем, а днем там завсегда тихо, - но, подумав, честно уточнил: - Почти завсегда.

– Да не боюсь я твоей нечисти, тем более что не очень-то верю в нее. Может, и есть там, конечно, что-то загадочное, - тут же поправился он. - Но не до такой уж степени, как ты мне тут расписываешь. И вообще, мне что днем, что ночью - все едино. Только дел много. И так не успеваю.

– Так оно все поначалу храбрость свою кажут. Грудь колесом, мол, князь я, не по чину мне страшиться. А как до опушки дойдут, хоть и засветло - глядь, а порты-то мокрые.

– Ну ты и хам, - вынес вердикт Константин.

– Это кто ж такой? - подозрительно уставился на князя ведьмак. - Обозвал ты меня, что ли?

– Ну, это человек… который… который всегда правду в глаза князьям говорит, - нашелся Константин.

– А-а-а, ну это ты верно сказал, я хам, - охотно согласился Маньяк. - А Веселого леса не ты один страшишься - многие пужаются. Я и сам-то его боюсь. Там и тропинки-то почти позарастали - больно мало народу ходит. А еще меньше выходят, - сразу уточнил он. - Так что про пужливость я не в зазор тебе сказал.

– Да ты и мертвого уболтаешь, - не выдержал Константин. - Такие страсти-мордасти напустил, что меня и впрямь интерес разобрал. А сколько тебе дней надо?

– Да три, от силы четыре.

– Три дня, не больше. Согласен, но с условием, что через твой Веселый лес только ночью пойдем.

– И не боишься? - вытаращил глаза Маньяк.