От Гудзона до Иртыша крыша едет не спеша

Вариант покорения Америки банками с цветметом Миша отверг.

«Козе понятно, – делился он пережитым в заокеанских далях – Лёсику с Борисиком и через полгода не резон отпускать дармовую силу, что-нибудь придумают, чтобы удержать нас, а если и отпустят, заплатят крохи. А то и вообще исчезнут в последний момент. Гнилая парочка. Я принялся мозги раскидывать на предмет побега».

Ночной побег

А как бежать? Не в чеченском зиндане на цепи сидишь, но тоже капкан. Глубинные штаты. Основные населённые пункты в округе – этакие деревни по-американски. Несколько двух или трёхэтажек стоит, в центре бассейн. Мишина бригада в таком посёлке обитала. Рядом идеальная дорога, машины так и мелькают, и автобусы междугородние летят. Казалось бы – проголосуй, руку подними и езжай с ветерком куда хочешь. Да не тут-то было. Ближайшая автобусная станция в шестидесяти милях. А общественного транспорта как такового нет. Зачем он, если у каждого американца машина под задницей.

У Миши под задницей только ноги, а шестьдесят миль даже не шестьдесят километров – длиннее. Пока будешь идти, пять раз Лёсика-Борисикина парочка накроет. Огородами не проберёшься, их просто-напросто нет. Да и на частную собственность можно нарваться на обочине. Того хуже для нелегала.

Лихо вырвался на свободу Автандил Чохели. Грузин из Тбилиси. Американцы грузин, казахов, узбеков и остальных гражданами из бывших советских республик не боятся к себе пускать. Другое дело граждане России. Как красная тряпка для них. Вдруг бациллы социализма с коммунизмом завезут на просторы демократии! Миша на две недели туристическую визу с трудом получил, Автандил рабочую на пять лет запросто. Прежде чем попасться на удочку в «Хилтон», он два раза ездил на побывку в Грузию. Барашка поесть, вина попить.

Автандила сотоварищи по заработкам перекрестили в Автобат. Служил грузин коридорным. Спокойный, как удав, несмотря на южную кровь. Весь рабочий день по коридору из конца в конец перемещался, наводил блеск и лоск на закреплённой территории. В одну сторону моет, пылесосит, протирает, потом – в другую. И опять поворот на 180 градусов…

В тот день, как обычно, вершил санитарную орбиту, ведро на колёсиках за собой тащил. Вдруг дверь номера перед самым носом распахивается, американка высовывается. Толстенная, как баобаб, в помятой пижаме, на голове причёска, будто пьяный садовник стриг. С горшком в руке. Туалетным. Для детских отправлений. Полным пахучего вещества. И раз! – ухнула отходы детского организма в ведро грузина.

Автобат не стал говорить даме «сенкью» или «зарэжу, женшшина!» Без единого слова-полслова взял ведро и вылил воду вместе с вонючей добавкой в канализацию.

На следующее утро, неся коридорную вахту, опять оказался у номера, откуда накануне плеснули «колдовства» в ведро. Не успел проследовать мимоходным курсом, дверь распахнулась, та же самая в два обхвата американка высовывается и повторяет фокус с горшком. Нарочно поджидала с ночной вазой. Выскочила из укрытия, как только Автобат приблизился на расстояние вытянутой с дерьмом руки, и отправила фекалии по вчерашнему адресу.

Что ей двигало, трудно сказать. «Хилтон» не деревенская гостиница времён Наполеона Бонапарта, в любом номере туалет, который ежедневно до блеска чистит Миша или другой нелегал. Почему туда не вылить отходы производства детского организма. Может, у американки была скрытая неприязнь к грузинам? Не знаю. Зато у Автобата она вспыхнула со страшной силой. Схватил своё ведро, пинком распахнул дверь к даме и нате вам алаверды: испражнения дитяти по крутой траектории покинули ёмкость, дабы водопадом обрушиться на маму.

Той почему-то не понравилось такое обращение. Заорала, будто Автобат набросился на неё с самым большим кавказским кинжалом. С её обширной телесной поверхности, облачённой в халат, сбегала на пол неприглядная жидкость, при этом дама, благоухая всеми цветами туалетной радуги, орала на весь «Хилтон».

Откуда ни возьмись на истошный крик появились Лёсик с Борисиком, Лёсик что-то извинительное залепетал на американском даме, Борисик схватил Автобата за руку и потащил к выходу, купил грузину билет на автобус и отправил на все четыре стороны в Нью-Йорк:

– Чтобы я тебя больше здесь не видел!

Будто Автобат жаждал ещё раз столкнуться с ними.

«А как мне выбираться из этой мороки?» – терзал голову Миша.

С навязчивой мыслью в выходной побрёл прогуляться по своей деревне, остановился у бассейна и замер, не веря ушам: не может быть?! Русская речь! Впервые за месяц услышал от посторонних. В этой глуши ни разу соотечественников не встречал. И вот они: женщина и мужчина по-русски без акцента общаются. Девчушка в коляске.

Из Бишкека. Мужчина, Инсор, примерно Мишиного возраста, симпатичной наружности, азиатская кровь с примесью славянской, в Афганистане, как оказалось, воевал, женщина русская, Лена, медсестра по образованию. Миша едва в ноги Инсору не упал:

– Выручай, земляк! Отец у немцев в плену год мантулил, я в США в рабство угодил, как соскочить не знаю.