От Гудзона до Иртыша крыша едет не спеша

– Отель «Хилтон», – запел при знакомстве чернявенький с оттопыренными ушами агент. – Заработок от тысячи двухсот до тысячи шестисот долларов в месяц, это без чаевых, плюс чаевые баксов двести. Хорошие деньги. И всего-то час езды до Ниагарского водопада. Каких-то девяносто миль и чудо света!

Тонька со своей стороны подпевала чернявенькому с ушами-локаторами:

– Не надо работу искать, на биржу бегать.

Тогда как мужа Лёву к Ниагарскому водопаду за большими деньгами не отправила, оставила у себя под боком.

До того «Хилтона» добирался Миша автобусом. Сине-белым огромным снарядом летел он по идеальной автотрассе. За окном проносились некиношные Соединённые Штаты. В детстве Миша, глядя на карту, пытался представить континент с прериями, мустангами, реками с золотым песком, Ниагарой… И вот едет жить в плёвом расстоянии до ниагарского чуда природы. Это, как говорится – с ума облокотиться, жить от Ниагары на расстоянии, как от Омска до Саргатки. И дорога не сравнить.

Будущее виделось радужным, подзаработает да вызовет Таню хотя бы на недельку, вместе поедут на Ниагару… Когда-то мечтали сесть на теплоход в Казани поплыть в двухместной каюте куда-нибудь в Ульяновск или даже в Астрахань. Но даже в Чебоксары не получилось…

Стеклобетонная коробка «Хилтона», этакая сверху донизу и снизу доверху зеркально сверкающая громадина, выглядела впечатляюще! Внутри, правда, господствовала дурновкусица с балдахинами, с рюшками на одеялах и подушках…

Ну да наплевать, где доллары ковать. Впрягся Миша в импортную шабашку. А вскоре дедуктивным методом и на своей шкуре потихоньку начал распознавать картинку теневого бизнеса, в который Тонька его втравила на должность низового рабзвена. Ниже не было.

В сеть известных на весь мир отелей была вплетена мафиозная сеточка с привлечением нелегалов. Грех не заработать на дешёвых руках, понаехавших из России. Старая ли мафия подсуетилась, или на волне перемен новая возникла – это Миша со своей кочки зрения знать не мог, дальше своей бригады мало что видел.

В бригаде тридцать пять русских нелегалов. Смотрящие Лёня с Борей – Лёсик и Борисик. На кого работала эта сладкая до тошноты парочка – неизвестно. Экземпляры ещё те… Позже в Нью-Йорке Миша постоянно имел дело с контракторами, то бишь – работодателями. Один раз попался поляк, один – румын, остальные – русские. Контрактор где по газетам, где по другим каналам находит работу и под неё подыскивает исполнителей. Всё просто и красиво.

Русский контрактор – всегда еврей. Из той волны, кто в восьмидесятых уехали в США. Выдавая себя политэмигрантов, дескать, были гонимы в ненавистном Советском Союзе, быстро получили гражданство, могли официально заключать договоры на работу. Спрашивается в задачке, зачем самому упираться, когда нелегалы в очередь стоят. Никто из контракторов не бил себя в грудь: я – диссидент. Чё врать бестолку. Только Лёсик с Борисиком напирали на политическое инакомыслие. Дескать, страдали от советского империализма в борьбе за свои права.

Новичкам, с которыми Миша приехал, прав не оставили. Сразу провели инструктаж: здесь вам не СССР с профсоюзами и парткомом.

– Вы обязаны полгода отработать! И не вздумайте делать ноги! – пугали. – До Нью-Йорка не доедете, у нас в полиции всё схвачено! Стопорнут на дороге, а вы никто! Будет вам викидос из страны ха милую душу.

Часто давали устрашающие напутствия. Миша и не думал делать ноги. Обещанная сумма за полгода вполне ничего. Можно и потерпеть. Где наша не пропадала.

Оказалось – наша пропадала везде.

Должность Мише досталась громкая – хаускипер. В переводе на русский язык – горничная, а точнее – уборщица. Четырнадцать-пятнадцать хилтоновских горниц в день надо привести в полный порядок.

«Технология работ высшего образования не требует, – рассказывал Миша. Пыль во всех углах протри, постель перестели. Халаты, полотенца – ручные да ножные – поменяй, разложи. Чайники, кофейники перемой, пакетики чая, кофе куда надо сунь. Покрытие напольное пропылесось. Ванну до блеска доведи, а уж унитаз – чтоб жилец вместо зеркала мог физиономию свою разглядывать. Не моги пятнышко микроскопическое в ночной вазе оставить. В горшок проверяющие первым делом нос совали, будто главный атрибут номера. Помыл туалетный агрегат – аэрозолем по чаше пройдись. Жидкость – зверь, все налёты сжирает и пахнет вкусно. Да не тот аромат, которым дыши да радуйся. Наоборот – варежку не разевай. На кислоте коктейль замешан. Я с непривычки нахватался аромата, две недели горло свербило. И руки береги, перчатки не ленись натягивай, на кожу попадёт, тут же язвочками обсыплет».