От июня до июля

- Святой отец, не расстраивайтесь, я не полька, я еврейка. Рядовой боец пар­тизанского отряда под командованием офицера Красной Армии Павла Праняги- на, - ответила Дина и повернулась, чтоб подняться по винтовой лестнице, но тут услышала за спиной на французском:

- Эти красные варвары даже девок берут в свои лесные банды. Известно, что они там с ними делают.

Кровь стыда и злобы прилила к ее щекам. Дина медленно повернулась, подо­шла к сутанникам и, сдерживая эмоции, сказала громко и чеканно по-французски, глядя прямо в глаза ксендзу:

- Да, именно это и делают, отец Доминик, - любят женщин. Они настоящие мужчины и солдаты. Но зато не лицемерят и не корчат из себя ханжеских дев­ственников. Как вы, святые отцы. - Ксендз Доминик смертельно побелел, а вы­ражение его лица стало таким, словно бы только что в его присутствии собака заговорила человеческим языком. - Мы с фашистами воюем. Вы - фашист?

- Нет, нет, что вы, мадмуазель, - залопотал ксендз Стефанович. - Отец Доми­ник добрый католик.

- У вас под боком, добрые католики, христианские фашисты расстреляли три с половиной тысячи человек. Только за то, что они - евреи. И сегодня готовились погубить триста душ. И вам, добрые католики, это безразлично? А красные парти­заны этих людей спасли от гибели. Так кто же тут варвары, кто бандиты?

Ксендз молчал, совершенно потеряв дар речи и от страха, и от изумления - можно ли было предположить, что среди этого лесного быдлячьего сброда, как он думал о красных партизанах, есть столь изумительные красавицы, да к тому же говорящие по-французски? Не дожидаясь его ответа, Дина обратилась к отцу Стефановичу уже на русском:

- Пожалуйста, покажите мне с башни, где расположено гетто.

- Ходите, паненка, ходите, - заспешил второй ксендз впереди Дины. - Вот тот белый дом с красной черепицей - то естэм больница. Дальше влево и просто, про­сто - и там будет жидовское гетто.

Дина уже повернулась, чтоб бежать вниз, но остановилась. Сверху отлично было видно, как несколько фигур в полицейских мундирах с винтовками в руках, пригибаясь, торопливо вбежали в здание больницы. Не задерживаясь больше ни секунды, Дина мячиком скатилась по лестнице, помчалась в сторону больницы, свернула налево и, пробежав метров двести, остановилась перед колючей прово­локой. Гетто. Еще несколько дней назад она сама была узницей такого же загона. А вот теперь она, свободный человек, пришла с оружием в руках выручать несчаст­ных. И она бросилась вниз по лестнице и дальше, как указал ксендз, - в сторону гетто. Но Дина оказалась не первая. Здесь уже распоряжалось несколько партизан во главе с Циринским. Они ходили по домам, искали и выводили на свет Божий перепуганных до смерти людей, посчитавших начавшуюся стрельбу прелюдией к их расстрелу. На площади в это время несколько раз бухнула пушка, крикнули «ура!», рванули гранаты, сильно застрочили автоматы, и все стихло. Гарнизон был разбит окончательно. Вылезшие из подвалов, ям и погребов коссовские евреи - всего не более трехсот человек - с опаской, недоверием смотрели на вооруженных людей в весьма живописных одеждах, людей, которые не грозят им, евреям, этим оружием, не бьют их, не унижают. С удивлением увидели спасенные, что многие из тех, кто открыл для них ворота гетто, - такие же, как ни странно, евреи, как и они. Но только - молодые, веселые, еще разгорячённые боем, с автоматами, уве­шанные гранатами, кинжалами, обнимают спасенных, хлопают по спинам.

Подошел комиссар отряда Григорий Андреевич Дудко. На плече автомат - ко­миссар тоже участвовал в бою. Так в отряде было заведено.

- Ну что, товарищи, живы, успели мы? - Освобождённые обступили тотчас этого ладного человека в форме командира Красной Армии. Ремень на нем со звездой, портупея, фуражка с красной звездочкой. Настоящий русский, советский военный командир. Запричитали женщины, заплакали, и мужчины многие сма­хивают слезы с глаз. Знали они, что не сегодня-завтра их всех фашисты собира­лись расстрелять, как уже расстреляли три с половиной тысячи душ перед этим в течение года. И не видели они для себя спасения, и не надеялись ни на что, а прощались с жизнью, готовились умирать. И вот - как ангел с небес - красный офицер, а с ним толпа веселой еврейской молодежи, и тоже все при оружии. Это они разгромили немцев? Они немцев победили? О, мой Бог!

- Собирайте вещи, товарищи, берите одежду, продукты, если есть, конечно. И вообще всякий инструмент, который нужен для работы человеку, - столярный, слесарный, лопаты. Все берите. Несите на площадь - там сбор. Там и командир отряда, он хочет вас видеть. Загружайтесь на подводы, скоро двинем в лес, - со­общил Дудко. - Энергичнее, товарищи.

И все освобожденные узники хлопотливо заспешили по домам, чтоб поско­рее собраться, и с партизанами, за этим красным офицером - в лес, подальше от фашистских нелюдей, в самую лесную гущу, на свободу, где воздух не заражен нацизмом.

К комиссару Дудко подошел Захар Зимак, молодой парень из только что осво­божденных: