От иммигранта к изобретателю

Я часто задавал себе вопрос, почему американский ученый Джозеф Генри, обнаруживший колебательные электрические движения и пользовавшийся аппаратом, похожим на Герцевский, не продолжал своих исследований и дальше после 1842 года? И почему Максвелл, основоположник современной науки об электро-магнетизме, не произвел тех простейших экспериментов, которые сделал Герц? Понятие об электрическом осцилляторе в 1865 году было то же самое, что и в 1887 году, и оно несомненно было известно Максвеллу. История дает два ответа на этот вопрос, которые бросают яркий свет на характер этих двух великих ученых.

Вскоре после 1842 года Джозеф Генри вышел в отставку, покинул профессорскую кафедру в Принстонском колледже и распростился со своею лабораторией, в которой он сделал несколько своих замечательных открытий, и где в 1832 году сконструировал первый электромагнитный телеграф, основываясь на практических результатах своих выдающихся исследований. Это произошло задолго до появления Морзэ. Слава Генри среди людей науки была очень велика и обещала быть еще большей, если бы он продолжал свои научные эксперименты. Он был еще в расцвете сил, немного старше сорока лет. Но патриотический долг заставил его поехать в Вашингтон, где Смитсоновский институт ждал его умелого руководства, организации и защиты против интриговавших политиков. Этот долг оторвал его от любимой лаборатории и остаток своей жизни, более тридцати лет, он провел в Вашингтоне как секретарь Смитсоновского института, как организатор большинства государственных научных учреждений, которыми теперь гордится наша страна. Он был также первым президентом Национальной Академии Наук, основанной по постановлению Конгресса в 1863 году благодаря его инициативе. Генри мобилизовал естественные науки на службу родине, и они оказали ценные услуги стране во время Гражданской войны. Хартия Конгресса, дарованная Национальной Академии Наук, была выражением благодарности и признательности за эту службу. Я уже говорил о замечательных заслугах Джозефа Генри в области развития научных исследований в Америке и вернусь к этому позже. Он был не только великим ученым, но и великим патриотом. Родина была для него прежде всего, всё остальное – научная работа и слава – были на втором месте. И я уверен, что это и было причиной, почему он прекратил дальнейшие исследования электрических колебаний. Я хочу сказать здесь, что одним из самых успешных результатов моих скромных научных работ было название одной электрической единицы его именем. Мой коллега, бывший профессор Колумбийского университета, ныне покойный Франсис Бэкон Крокер, поддержал меня самым энергичным образом в этих усилиях. И Электрический конгресс в Чикаго в 1893 году, на котором председательствовал Гельмгольц, принял название «Генри» как единицу электрической индуктивности. Единица Фарад была названа в честь Фарадея. Никакие другие электрические единицы не встречаются так часто, как единицы Фарад и Генри, особенно в радиотехнике. Никто не сделал для радиотехники так много, как Фарадей и Генри.

Максвелл оставил профессорскую кафедру в Королевском колледже в Лондоне в 1865 году, вскоре после того, как он сообщил Королевскому обществу свои знаменитые «записки» по электромагнитной теории. Электромагнитная теория света, которую он, как я говорил выше, назвал «важной персоной», была главной частью этого сообщения. Он удалился в свою сельскую усадьбу в Гленлэр, в Шотландии, и в течение пяти лет был свободен от всех обязанностей и посвятил всё свое время научным занятиям и размышлениям. Это было величайшей радостью в его жизни. Но герцог Девонширский, верный воспитанник Кэмбриджа, подарил университету значительную сумму денег для постройки и оборудования физической лаборатории. Она должна была называться лабораторией Кавендиша, в честь лорда Кавендиша, знаменитого предка герцога, посвятившего всю свою жизнь науке об электричестве. Этот подарок был ответом герцога на кэмбриджское движение в пользу научного прогресса. Максвелл был вызван в Кэмбридж, чтобы возглавить новую лабораторию, и он согласился, хорошо сознавая, что с этого момента всё его время будет посвящено организации лаборатории и руководству ею. Долг перед своим университетом и дело научных исследований в Великобритании были для него выше всего, даже выше экспериментов по его великой теории. Это несомненно было одной из причин, почему Максвелл не произвел тех простейших опытов, которые сделал Герц. Но как директор лаборатории Кавендиша, он подготовил ряд ученых для того, чтобы они продолжали его великие начинания. Один из этих ученых занял ведущую роль в быстром развитии электромагнитной теории Фарадея-Максвелла.

А.Вайт, очевидно имел в виду Генри и Максвелла, когда он в 1873 году произнес те памятные слова, которые я цитировал раньше и еще раз привожу здесь: