От империй — к империализму

Вплоть до середины XVIII века Индия и Китай не только оставались более богатыми и развитыми экономическими зонами, чем Западная Европа, но и в торговых отношениях с Западом явно выигрывали. В XVIII веке европейцы могли считать Поднебесную империю «весьма странным местом» (a very strange place indeed), но никому не пришло бы в голову оценивать ее как «отсталую экономику и цивилизацию»[825]. Индия имела положительный торговый баланс со всеми странами Запада, серебро из Европы и Америки перетекало сюда в обмен на товары, явно превосходившие европейские по качеству.

«Вообще-то, — рассуждает Вашбрук, — если посмотреть на результаты торговли тканями между Европой и Южной Азией в XVII веке, будет трудно определить, кто был тогда „центром“, а кто „периферией“. Азиатский экспорт грозил разорить текстильное производство в Европе, так что правительствам приходилось принимать протекционистские меры, чтобы остановить его; европейский спрос, поддержанный мексиканским серебром, способствовал экономическому росту и экспансии производства во многих частях Южной Азии, особенно в Бенгалии»[826].

Индийский текстиль заполонил европейские рынки, индийские специи были ценнейшим продуктом. По позднейшим оценкам, на индийский субконтинент приходилось к 1750 году четверть всего мирового ремесленного и промышленного (manufacturing) производства, тогда как на Британию не более 1,9 %. Одна только Дакка экспортировала текстиля в Англию на 2,85 миллиона рупий — грандиозную по тем временам сумму.[827] Именно Индия могла в то время считаться «мастерской мира» и, в любом случае, заслужила у современников название «богатейшей страны всей земли»[828]. Благоприятно влияло становление мирового рынка и на экономическое развитие Китая.

Даже в середине XIX века, когда Индия уже находилась под властью британцев, а Китай вынужден был смириться с политическими условиями, которые диктовал ему Лондон, азиатские страны по-прежнему вывозили в Европу больше товаров, нежели получали оттуда. В 1856 году лондонский «The Economist» жаловался: «Вывоз серебра на Восток продолжается так долго и в таких больших масштабах, что необходимо предположить какую-то постоянную причину, которая дает этим странам преимущество перед Западом»[829].

Капиталы индийских предпринимателей были весьма значительны и уж во всяком случае не уступали европейским. «С XIV в. Индия, — отмечает Фернан Бродель, — располагала довольно оживленной денежной экономикой, которая постоянно будет двигаться по пути определенного рода капитализма; он, однако, не охватит все общество целиком»[830]. Но ведь и в Западной Европе капитализм сможет «охватить все общество» не раньше начала XIX столетия, а то и позже. На уровне технического развития разрыв между Западом и будущим «третьим миром» возник лишь в середине XIX века в результате промышленной революции. В 1830 году соотношение производства на душу населения между двумя группами стран составляло примерно один к двум, а к 1913 году — уже один к семи[831].

Почему же к концу XVIII столетия соотношение сил радикально изменилось, почему в складывающемся глобальном разделении труда роль «центра» миросистемы досталась Западной Европе, а не Индии и Китаю?

Господствующее положение Запада в мире не может быть и приписано индустриальной революции. «Европейская, и в особенности британская, гегемония над Востоком установилась еще до того, как индустриальная революция преобразила мировую торговлю, — отмечает Вашбрук. — В Южной Азии конкуренция Ланкашира не чувствовалась до 1820-х годов, а к тому времени Ост-Индская компания давно уже была здесь господствующей экономической силой. Как раз наоборот, способность британской индустриальной революции изменить характер мировой торговли до известной степени может быть объяснена доминирующим положением, которое Британия завоевала значительно раньше. Это господствующее положение Англии позволило ей устранить любые препятствия, которые сдерживали ее экспорт и соответственно рост ее промышленности»[832].