От кочевья к оседлости

— С чего ты вообразила, что я сержусь? — удивился Магнай. — Ты правильно написала: араты, что живут у реки Сайнусны-Гол, оказались отрезанными от всего мира на своей дальней зимовке. И агитатор месяцами к ним носу не кажет. Тоже верно. Так о чем же тебе хотелось послушать, обитательница берегов Сайнусны-Гол?

Она не ответила. Подвел ее Баасан! Вот и верь после этого человеку! Получилось неловко — она ославила Магная на всю округу, он ей этого ни за что не простит.

Она присела у печки — ее жерло было забито аргалом. Цэвэл явно перестаралась. Огонь уже начал задыхаться. Она встала на колени и стала раздувать. Горький дым валил из дверцы, и, наверное, поэтому слезы застлали Цэвэл глаза. Она боялась смотреть на Магная. Неужто теперь все кончено? Наверняка! Разве можно любить девушку, которая критикует тебя на страницах печати?

Неизвестно, как завершилось бы это свидание, которого с таким нетерпением ждала Цэвэл, если бы ее не выручили соседи. Узнав о приезде агитатора, они один за другим потянулись в юрту Дамбия. Магнай аккуратно сложил газету и спрятал в сумку.

— Все собрались? Можно начинать? — спросил он просто.

Парень добросовестно выполнял задание, полученное от багового председателя вместе с крепким нагоняем. Это у него называлось: действовать по следам критики скотоводки Цэвэл. Магнай рассказывал о текущем моменте, отвечал на многочисленные вопросы аратов, раздавал им свежие газеты. Тем временем в хотон прибыл еще один человек с двумя верблюдами.

— Это кинопередвижка из сомонного центра, — объявил Магнай. — А с ней — киномеханик. Он покажет вам интересную картину. По моей просьбе, — скромно добавил он.

Новость была встречена с нескрываемым восторгом. Одна Цэвэл чувствовала себя по-прежнему неловко и постаралась укрыться за чужие спины, когда вновь прибывший киномеханик, парень разбитной и веселый, после первого же знакомства объявил, что может всех сфотографировать, а коли у кого нет денег, он может получить за труд натурой.

Охотников увековечить себя на бумаге нашлось, как и следовало ожидать в глуши, немало. Но Баасан и тут вмешался. Зачем сниматься поодиночке, не лучше ли всем вместе? Все согласились, кроме старой чавганцы Лундэг. Она вообще отказалась фотографироваться и поплелась домой. Кому, в самом деле, нужна ее фотография? Кажется, за последние двадцать лет карточка ее нигде не понадобилась.

Два дня агитатор провел в хотоне, и все это время там царил настоящий праздник. Баасан видел в том свою заслугу: не отправь он письмо за подписью Цэвэл в газету, ничего бы не было — ни кино, ни интересных разговоров, ни свежих газет. Улучив момент, он завел с Магнаем такую беседу:

— Мы хотели бы создать объединение. Правда, хозяин одного из аилов отказывается, зато остальные шесть согласны. Как вы на это смотрите, товарищ агитатор, можем мы создать свое коллективное хозяйство?

— Дело ваше верное. А с тем, кто отказывается, вы разговаривали? Пробовали убедить его не оставаться в стороне от общего дела?

— Говорил, да все без толку.

— Верно, от одних разговоров пользы мало, — согласился Магнай. Немного подумав, посоветовал: — Вам надо на деле доказать преимущества коллективного труда, тогда люди сами в объединение потянутся. Живое дело — вот самый убедительный аргумент. Значит так — попробуйте распределить между семьями все основные работы…

Долгое время еще разговаривал Магнай с Баасаном. Агитатор сказал, что по весне, если будет на то согласие хотонцев, они могут стать членами объединения, которое создано по соседству.

Все время, которое Магнай провел в хотоне, он был занят по горло и лишь перед самым отъездом забежал к Цэвэл попрощаться.

— Ты правильно меня раскритиковала, я теперь буду часто к вам приезжать. Кстати, письмо-то ты написала? Можешь со мной отослать. Не бойся, не потеряю, спрячу его в сумку, а в сомоне собственноручно сдам на почту.

В ответ на его чистосердечное предложение Цэвэл только головой покачала. Ее волнение выдавали руки, нетерпеливо теребившие кончик косы. «Некому мне писать, кроме тебя. Можешь ты это понять?» Так стучало ее сердечко. Но губы не разжались, чтобы выдать самое заветное.

— Ты, может быть, думаешь, я прочитаю? — спросил Магнай. — Зря, тайна переписки у нас охраняется законом. Возможно, ты права, не доверяя мне, хотя в своих беседах чужие тайны я никогда не раскрываю.

Цэвэл вышла его проводить. Юноша легко вскочил в седло.

— Будь здорова, до скорой встречи! — сказал он весело, но глаза у него были грустные. Натянув поводья, он оглянулся. Цэвэл стояла в дверях юрты, приложив к губам ладонь, словно стараясь сдержать крик. «Да что это с ней?» — подумал Магнай.

ИДЕЯ РАЗВИВАЕТСЯ