От края и до края. Сказки народов Советского Союза

— Оденься в семьдесят семь теплых одежд, сверху тулуп и шапку надень, а на ноги обуй валенки с тёплыми онучами. На плечи взвали большой кузов со всякой едой для себя. Потом возьми деревянные вилы и полезай на самую верхушку высокой берёзы, поддень вилами солнце и держи его на одном месте, как золотой блин. Тогда солнцу не сесть, дню не кончиться.

Отблагодарил купец мудреца ста рублями и пошёл домой летний день удлинять. Надел на себя семьдесят семь тёплых одежд, как сказал мудрец, сверху тулуп, шапку, обул валенки с онучами, на плечи взвалил кузов с едой, взял вилы и полез на берёзу. Поддел вилами солнце и сидит.

— Эй, работнички, — кричит, — без моего приказу не бросать работу!

Сидит купец час — жарко, сидит другой — душно, сидит третий — пот бежит по телу ливнем. Устал купец, истомился, еле вилы держит.

— Ну, — кричит с берёзы, — работнички, вы сегодня здорово долго поработали. Идите спать!

Руки у купца онемели, ноги затекли — двинуться с места не может. Вилы выпустил из рук — застряли они в ветках; хотел он слезть, да бух на землю. Хорошо, что на кузов, хорошо, что семьдесят сем мягких одежд и тулуп овчинный! Ушибся малость, но зато научился день удлинять. И ему хорошо, и работникам неплохо, а Лопшо Педуню и подавно.

Золотой кувшин (Адыгейская сказка)

Кто скажет — было то или не было, только верно, что жил на свете хитрый и жестокий царь. В жизни своей ни с кем не обошёлся он по-хорошему, не было такого человека, которого бы он пожалел, не было такой собаки, которую бы он приласкал.

Все — от мала до велика — боялись царя, а сам он боялся только одного — старости.

Целыми днями сидел царь в своих покоях и рассматривал себя в зеркало.

Заметит седой волос — подкрасит краской.

Заметит морщинку — разгладит рукой.

«Нельзя мне стареть, — думал царь. — Сейчас все меня боятся, никто перечить не смеет. А сделаюсь старым и дряхлым, — народ сразу и перестанет меня слушаться. Как я с ним тогда справлюсь?»

И, чтобы никогда не вспоминать о старости, приказал царь убивать всех стариков.

Только поседеет голова у человека, тут ему и конец.

Царские стражники с топорами и секирами хватают его, ведут на площадь и рубят ему голову.

Со всех концов страны приходили к царю женщины и дети, юноши и девушки — все приносили царю богатые подарки, все проливали горькие слёзы, все молили царя пощадить их отцов и мужей.

Наконец, надоело царю слушать каждый день жалобы и причитания. Позвал он своих гонцов и велел им по всем городам и сёлам, на всех дорогах и площадях объявить народу о своей великой милости.

Вот оседлали гонцы коней и разъехались в разные стороны. На всех дорогах и улицах, на всех перекрёстках и площадях трубили они в трубы и громко выкрикивали:

— Слушайте все! Слушайте все! Царь дарует свою милость. Кто достанет со дна озера золотой кувшин, тот спасёт жизнь своего отца, а кувшин получит в награду. Такова царская милость! А кто не сможет достать кувшин, тот и отца не спасёт, и сам голову потеряет. Такова царская милость!

Не успели гонцы объехать и половину страны, как стали сходиться и съезжаться к озеру храбрые юноши.

Берег озера был обрывистый, и с высоты его, сквозь чистую, прозрачную воду, ясно виден был прекрасный золотой кувшин с тонким горлышком, с узорной резьбой, с выгнутой ручкой.

И вот прошло девяносто девять дней.

Девяносто девять храбрецов пытали свое счастье.

Девяносто девять голов отрубил жестокий царь, потому что никто не мог достать кувшин со дна озера, — точно его заколдовал кто.

Сверху посмотреть — кувшин всякому виден, а в воде — никто найти его не может.

А в то самое время, в той самой стране жил юноша по имени Аскер. Очень любил Аскер своего отца, и когда увидел он, что отец становится стар, что на лице его появляются морщины, а волосы становятся серыми от седины, увёл Аскер отца далеко в горы, в глухое ущелье, построил там хижину и в этой хижине спрятал своего старика.

Каждый день, когда солнце уходило за горы, юноша тайком пробирался в ущелье и приносил отцу еду.

Вот однажды пришёл Аскер в ущелье, сел возле отца и задумался.

— Какая забота у тебя на сердце, дитя моё? — спросил старик. — Может наскучило тебе каждый день ходить сюда?

— Нет, отец, — ответил юноша, — чтобы видеть тебя здоровым и невредимым, я готов трижды в день ходить через эти горы. Другая забота у меня на сердце. Ни днём, ни ночью не выходит у меня из головы царский кувшин. Сколько ни думаю я, никак не могу понять, почему это, когда с берега смотришь в прозрачную воду, кувшин виден так ясно, что, кажется, протяни только руку — и он твой. А стоит кому-нибудь прыгнуть в воду, вода сразу мутнеет, и кувшин точно сквозь дно проваливается.

Старик молча выслушал сына и задумался.

— Скажи мне, мой сын, — сказал, наконец, старик, — не стоит ли на берегу озера, в том месте, откуда виден кувшин, какое-нибудь дерево?

— Да, отец, — сказал юноша, — на берегу стоит большое, раскидистое дерево.

— А вспомни-ка хорошенько, — снова спросил старик, — не в тени ли дерева виден кувшин?