От кутюр

— Ты знаешь, ни в одном глянцевом журнале ни написано, как сделать так, чтобы женщина быстрее забеременела…

— Конечно, ведь это журналы для людей не собирающихся обзаводиться детьми, напротив, желающих отношений без последствий. — Анна не скрывала своего недоумения, — почему тебя это интересует?

— Я хочу, чтобы ты родила от меня ребенка, — будничным тоном ответил Крис. — Это будет прекрасно! Ведь ни у кого из моих друзей нет детей. Благодаря журналам молодые женщины не хотят рожать…

Анну передернуло от этой мысли. В недалеком прошлом ее озвучила Эллис в менее конкретной форме, однако, тем же тоном, как будто бы предлагала купить нечто определенной марки. Ребенок от Криса, видимо, должен стать «белой костью» в изрядно потемневшем скелете Европы. Или это снова сговор против нее?

— Ты сам это придумал или Антонио Сатти подкинул тебе эту идею? — Анна поставила свою чашку на стол и, будучи одета в махровый халат Криса, пошла переодеваться, возмущенно говоря, — Забудьте обо мне, дайте мне спокойно жить! Сатти может не беспокоиться, с Фарнезе я не живу и сплю с тем, кого Сатти мне подложил! Сатти добился, чего хотел!

— Успокойся, пожалуйста, — крикнул Крис из кухни. — Тони тут не причем! Почему ты считаешь меня его марионеткой?

— Потому что один раз ты уже оказал ему услугу! — напомнила Анна, — я не хочу снова попасть на вашу удочку! Я хочу сама решать, с кем мне знакомиться и спать…

… Потом все было неординарно, как во французских фильмах, с которыми Анна коротала вечера в Париже. Живет себе простой француз, ходит в булочную, на работу, вежливо раскланивается всему свету, и тут вдруг приходит ему в голову совершенно французская мысль изменить свою жизнь. Он звонит своему старому другу и говорит: «Паоло! Я хочу жениться на твоей жене!», итальянец хмыкает: «ну попробуй!». Все это обрушилось на Анну в тот момент, когда Крис показывал ей своих «бойцов», действительно, хорошо натренированных парней, коротко стриженных, в майках и тренировочных штанах. Они собирались под видом бодибилдеров в подвале одного из домов на окраине города. Помещение было переоборудовано под спортзал, заставлено тренажерами, имелся там и небольшой боксерский ринг.

Анне не понравилась «боевая обстановка», она чувствовала себя неуютно среди железяк и больших мужчин. Поэтому, когда зазвонил телефон в кармане ее куртки, звон этот показался ей напоминанием, что по жизни она, скорее философ, чем боец. А когда в трубке она услышала заметно окрепший голос Шарля Арли, то поняла, чего хочет. «Анна, — говорил Арли уверенно и спокойно, — я хочу быть с вами. Я вас люблю, вы знаете это. Надо что-то решать, раз жизнь дала мне еще один шанс, предлагаю пожениться и уехать… да хотя бы в вашу Россию!».

— Подождите, Шарль, — Анна отошла в сторону, помолчала, потом выдохнула. — Так сразу? Но я не могу так…

«Mon Dieu! Анна, supplier, — уговаривал ее Арли, переходя с английского на французский. — Je t`aime! Вы так не можете, а я ни могу ждать. La vie est courte! Je ne peux pas attendre!»

— Я замужем, Шарль, — робко напомнила ему Анна, — и я не в Англии сейчас…

«Приезжайте в Париж! Как можно быстрее! — уже требовал Шарль. — Нам необходимо поговорить! Бросайте все и приезжайте».

Париж нравился Анне больше, чем Копенгаген. По сравнению с Парижем датская столица казалась ей провинцией. Париж голубая мечта средней русской женщины покорил и Анну тоже. С Шарлем они жили там душа в душу, возможно, не испытанные конфликтными ситуациями, которых хватало с Фарнезе. Рядом с ним Анна уже готова была признать, что конфликты помогают лучше узнать друг друга и закаляют характер. Но, несмотря на ее привычку к нестабильности, Шарль был настроен совсем на другое; он показал себя внимательным и добрым партнером, правда, не без педагогических замашек; жить надо экономно, просто и скромно, хлеб покупать только в соседней булочной…

— Тебе нужно в Париж? — Крис был недоволен резкой переменой ее настроения после звонка француза. — Твой издатель не может подождать?

— Он говорит, что нет, — качнула головой Анна, — он болен, думаю, дело в этом…

— Что ты решила насчет нас? — спросил Крис нетерпеливо.

Анна боялась этого вопроса, потому что не знала определенного ответа на него, точнее, знала, но вслух сказать тоже боялась. Остаться с ним, в его квартире, с его «бойцами», стать «боевой» подругой? Нет, пожалуй, для нее это было радикально и бесперспективно. Определенно, он был хорош собой и внимателен к ней, но его, казавшиеся серьезными, планы по смене миропорядка и связь с радикальными партиями портили все.

Она уклончиво улыбнулась и промямлила:

— Крис, я не знаю. Оставим все, как есть… Правда. Может быть, потом…

— Ты влюблена в этого француза? — Крис пытался угадать ее настроение, заглядывал ей в глаза.

— Скорее нет, чем да, — опять уклонилась от прямого ответа Анна. — И я все еще жена Паоло…

22. Французский поцелуй