От Ленина до Путина. Россия на Ближнем и Среднем Востоке

Между арабским миром и российскими мусульманами тысячи километров расстояний, мы живем в весьма различных друг от друга климатических и общественно-политических условиях, но нас объединяет наша религия и ее нравственные постулаты. В религии ислам — величайшая милость Всевышнего, поскольку она обладает потенциалом объединять людей, наводить мосты между странами, континентами, цивилизациями. В развитии наших отношений мы должны придерживаться коранического призыва «Держитесь за вервь Аллаха и не разъединяйтесь». В особенности это должно проявляться в подходах к воспитанию молодого поколения мусульман. Мы должны воспитать мусульманскую молодежь в соответствии с принципами благочестия, человеколюбия, справедливости и законопослушности. Мусульманин XXI века должен быть человеком мира и созидания!

В 1990 году был принят закон о свободе совести, благодаря которому можно было создавать религиозные организации, строить мечети и медресе, публиковать религиозную литературу. Религия, как христианская, так и мусульманская, частично заполняла идеологический вакуум, образовавшийся после крушения коммунистической идеологии. С чувствами своих мусульманских сограждан (примерно 17 млн) российское руководство должно было считаться. Опасность состояла и в том, что в средствах массовой информации стали крепнуть антиисламские настроения. События в Алжире, Египте, Боснии, донесенные через СМИ, появление своих исламских экстремистов подпитывали антимусульманские чувства среди русского населения, хотя они не стали массовыми.

В Вашингтоне после 1991 года решили, что события в регионе должны развиваться в соответствии с американским пониманием стратегических задач, которые требовали подчинения им внешнеполитического и внутриполитического курса стран региона. Эйфория от победы в холодной войне, готовность российской дипломатии следовать в конфликтных ситуациях курсом Вашингтона, казалось бы, позволяли просто игнорировать Россию в ближневосточных делах. Россия, в отличие от СССР, не могла и не хотела воспользоваться американскими ошибками, «игра с нулевым результатом» просто не велась.

Общая обстановка на Ближнем и Среднем Востоке складывалась как бы благоприятно для США. Разгромленный Ирак практически выбыл из игры, позиции аравийских нефтяных государств и дружественного Вашингтону Египта укрепились, в палестинском движении сопротивления усилилась внутренняя борьба, а поддержка Ясиром Арафатом агрессии Саддама Хусейна в Кувейте ослабила международные позиции ООП. Вырос авторитет США и НАТО при усилении ведущей роли США.

Военная мощь, продемонстрированная США, показала, что они, преодолев «вьетнамский синдром», перешли к новым формам и методам войны, к новым вооружениям и информатизации боевых действий. Никто противопоставить этой силе ничего как будто бы не мог. Военная сила сочеталась с «мягкой», а именно — информационной, экономической, образовательной, культурной. Казалось, что ни одно решение не могло быть принято без согласия Вашингтона или учета его интересов.

Однако динамика внутренних событий развивалась по своим законам, часто вопреки интересам США. Появились новые конфликты и центры силы. В регионе так и не сложился Pax Americana. Иран бросил вызов США и противопоставил им свои собственные интересы — военные, экономические, технологические, религиозные. Диктатор Саддам Хусейн по-прежнему правил в Ираке. Ливия и Сирия, по терминологии Вашингтона, оставались «государствами-изгоями». Терроризм из союзника США в Афганистане превратился в их глобального противника. Именно в 90-х годах сложилось руководство Аль-Каиды и ее международные структуры. Революционные изменения, охватившие вооруженные силы и способы ведения войны, имели свои ограничения. Оказалось, что с помощью войны и применения силы нельзя решать как региональные и глобальные проблемы, так и определять внутреннее устройство государств, в отношении которых США выступали в качестве «победителя». В нулевых годах ХХI века станет очевидно, что ни одна из войн, развязанных США, не привела к стабильности и появлению политических систем, которые соответствовали бы их мессианским идеям.

Россия не могла и не хотела воспользоваться в своих интересах многочисленными ошибками Вашингтона в регионе. Упор после нескольких лет «раскачки» стал делаться на двусторонние отношения, в которых экономическая составляющая была главной. При этом на Россию играл и растущий антиамериканизм масс и заинтересованность арабских лидеров в России хотя бы для символического противовеса США.

«Игре с нулевым результатом» действительно пришел конец. Российские дипломаты стали говорить о «двойном выигрыше» (win-win), что подразумевало положительные результаты как для США, так и для России. Но в Вашингтоне были глухи к призывам действовать вместе. Россия на Ближнем и Среднем Востоке им была не нужна.

Правда, формальное коспонсорство в Мадридской конференции давало надежду именно на «двойной выигрыш», то есть на совместное участие в урегулировании «матери всех конфликтов» — ближневосточного.