От литеры до литературы. Как письменное слово формирует мир, личности, историю

На третьем этапе бытования литературы начало появляться индивидуальное авторство, и наряду с ним – новшества, облегчавшие доступ к письменности. Поначалу эти авторы имитировали тексты минувшей эпохи; но вскоре наиболее дерзновенные из них, такие, как японская придворная дама Мурасаки или испанец Сервантес, создали новые жанры литературы – прежде всего роман. И наконец, на четвертом этапе широкое распространение бумаги и технологии печати открыло эру массовой продукции и массовой литературы, газет и рекламных плакатов, а также таких новых видов текстов, как автобиография Бенджамина Франклина или «Манифест Коммунистической партии».

Совокупность этих четырех этапов, сотворенных художественным вымыслом и изобретениями, породила мир, формируемый литературой. Это мир, в котором, как мы того и ждем, религии основаны на книгах, а нации формируются в соответствии с текстами; это мир, в котором мы запросто общаемся с голосами из прошлого и уверены, что способны обратиться к читателям будущего.

Борман и его экипаж сражались в этой литературной «холодной войне» древним текстом и использовали старинные технологии: книгу, бумагу и печатный оттиск. Но в их конусообразном космическом корабле имелись и новые орудия, компьютеры, которые сильно ужали в размерах, чтобы втиснуть в миниатюрную капсулу «Аполлона-8». Вскоре эти компьютеры совершат в письменности революцию, эффекты которой мы сейчас испытываем на себе.

Писец с табличками. Роспись чаши, VI–IV вв. до н. э. Писцы в Древней Греции пользовались табличками, покрытыми воском; запись на них можно было без труда стереть и использовать таблички заново

История литературы, изложенная в этой книге, в значительной степени описана в свете именно этой, последней революции в технологиях письменности. Революции такого размаха случаются очень редко. Революция алфавита, начавшаяся на Ближнем Востоке и в Греции, облегчила письменность и позволила увеличить количество грамотных. Революция бумаги, начавшаяся в Китае и продолжившаяся на Ближнем Востоке, снизила стоимость литературы, изменив тем самым ее природу. Эти последствия укрепила революция печати, свершившаяся сначала в Восточной Азии и продолжившаяся через сотни лет в Северной Европе. Имели место и прорывы помельче, такие, например, как изобретение пергамента в Малой Азии или переплетенных кодексов в Риме. Благодаря новым технологиям за минувшие четыре тысячи лет в литературе произошло множество быстрых и радикальных перемен.

Происходят они и сейчас. Совершенно ясно: нынешняя технологическая революция ежегодно обеспечивает нас новыми форматами и видами текстов, от электронных писем и электронных книг до блогов и твиттера, меняет не только способы распространения и чтения литературы, но и способы ее написания – по мере врастания авторов в эту новую реальность. В то же время некоторые термины из тех, что вошли в обиход недавно, возвращают нас к глубинам истории литературы. Как и писцы античных времен, мы перелистываем тексты и сидим, согнувшись, над табличками-планшетами. Как же извлечь смысл из этого сочетания старого и нового?

Чем глубже я погружался в историю литературы, тем сильнее меня охватывало волнение. Казалось странным, сидя за письменным столом, рассуждать о том, как литература формировала историю человечества и историю планеты. Мне было совершенно необходимо посетить те места, где рождались великие тексты и изобретения.

И я ехал – из Бейрута в Пекин и из Джайпурана к полярному кругу. Я осматривал воспетые литературой руины Трои и Чьяпаса, беседовал с археологами, переводчиками и писателями, отыскал на Карибских островах Дерека Уолкотта и в Стамбуле – Орхана Памука. Осматривая в Турции руины великой библиотеки в Пергаме, я размышлял о том, каким образом здесь изобрели пергамент; я бродил по каменным библиотекам Китая, где императоры пытались установить для литературы вечные каноны. Я следовал по стопам великих писателей, повторил на Сицилии путь, который совершил Иоганн Вольфганг Гёте, чтобы открыть всемирную литературу, и отправился в Мексику, чтобы взглянуть на предводителя восстания сапатистов, использовавшего древний эпос майя «Пополь-Вух» в качестве знамени мятежа и сопротивления.

В этих путешествиях было почти невозможно сделать хотя бы шаг, не обнаружив той или иной формы записанного вымысла. Далее я попытался свести свои впечатления в повествование о литературе и о том, как она превратила нашу планету в литературный мир.

Глава 1 Книга из-под подушки Александра

336 Г. ДО Н. Э., МАКЕДОНИЯ