От лица огня

— Так не надо было доводить до войны. Газеты почитаешь — все грозные как бугай по весне, а как до дела, так своих людей им расстреливать надо, без этого победы не будет, да? Вот такие свои у нас. Ладно, с этим понятно, — Григорий Федосьевич внимательно посмотрел на Илью. — Теперь давай ещё раз про тебя поговорим. Может, нам и правда хату сменить, раз ты у нас теперь жить будешь? Я найду пустую где-то на отшибе, ближе к лесу, чтобы ты мог уходить и приходить, а то мы тут на виду совсем.

— Куда я буду уходить-приходить? — не понял Илья.

— Ну, к партизанам, или куда там, в лес… А лучше б ты у нас остался. Мы б тебя хорошо спрятали.

— Да какой лес, Григорий Федосьевич? — Илья догадывался, что тесть в его историю до конца не поверил и представил её как-то по-своему. — Мне в Киев надо срочно.

— Ты совсем сдурел, хлопец? — старик вскочил и изумлённо уставился на Илью. — Я же с тобой как с разумным человеком тут говорил, а ты что? Какой Киев? Ты точно из лесу вышел, будто вчера родился! Ты знаешь, что в Киеве творится?

— Всё я знаю, — Илья понять не мог, как вышло, что он сболтнул про Киев.

— А если знаешь, сейчас же, прямо здесь пообещай, что не пойдёшь туда. Это же могила для тебя, верная смерть!

— Отец, у меня задание. Совсем простое задание: прийти, забрать лекарства у одного доктора и уйти, — на ходу выдумывал Илья, чтобы успокоить старика. — На всё один день. Проскочу, как вареник по маслу.

— Вот дурак! Вот же ж, — не находил себе места тесть. — Другого послать не могли?!

— Больше некого было. А я город знаю.

— Ты знаешь, но и тебя знают!.. Здоровенный вырос, а мозгов, как у телёнка. И командиры твои дураки — такое придумали! Послушай меня, Илько, не ходи в Киев!

На рассвете Илья обнял Нину и Лизу.

— Ну хоть день ещё полежи, — уговаривала его Лиза. — Посмотри, как ты кашляешь.

— Спасибо, сестрички! Теперь знаю, у кого лечиться, когда заболею в следующий раз.

Стефания молча поцеловала наклонившегося к её кровати Илью и привычно трижды перекрестила.

— Держи свой сидор, — протянул ему мешок Григорий Федосьевич. Рюкзак, в котором путешествовал реб Нахум, Илья решил оставить. — Лизка тут собрала тебе.

Вдвоём они недолго постояли во дворе. Старик обнял Илью, хотел что-то сказать, но заставил себя промолчать. Огорчённо махнул рукой и тоже перекрестил на прощанье.

Выйдя на улицу, Илья вдруг ясно вспомнил, как после рождения дочки впервые приехал в Кожанку и как летним вечером под огромной луной шёл с Феликсой по селу.

…ун зог унзер калэ,

Ун зог унзер мамэн…

Ничего, он сюда ещё вернется после войны, с Феликсой и Тами. Весной тут грязь, летом — пыль, зимой — лёд. Всё идёт по кругу, уходит и возвращается. И они вернутся.

3.

Илья не знал, что его ждет в Киеве, да и никто не мог знать. Тимошенко сразу предупредил, что места ночёвки в городе и маршруты передвижения он должен выбрать сам. Это было неожиданно — совсем не так представлял себе Илья подготовку агента, — зато давало ему свободу. Он предложил квартиру Вани Туровцева на Тарасовской, хотя даже номера дома, в котором жил Ваня, не помнил. Туровцев не был самым близким другом Ильи, но другие воевали, а Ваня остался в Киеве. Номер дома не главное, лишь бы Туровцев был на месте, а этого, как и всего остального, знать не мог никто. Илья ничего не говорил Тимошенко, но подобрал в уме ещё два варианта на случай, когда не сможет встретиться с Ваней. Он не сомневался, если понадобится, если и эти два не сработают, он найдёт другие. Всё-таки Киев, родной город, Илья думал о нём легко и был уверен: Киев поможет.

Другое дело — доктор. Блондин, высокий, стройный, голубые глаза, нос длинный, прямой, утолщённый, волосы зачёсывает наверх, Илья дословно помнил описание Иванова. Оказался в окружении, попал в плен, в лагере лечил раненных. В Stalag 346 Илью тоже лечил военный врач, лечил и спас ему жизнь.

Если бы Иванов был военным врачом, то никого в Старобельске он бы не заинтересовал. Тысячи военврачей попали в плен, десятки смогли выйти, но Иванов работал в НКВД и нарком знал его лично. В этом всё дело, в его работе, в том, кого он знал, и кто знал его. У доктора в эвакуации семья — жена и двое детей, он же понимает, чем обернётся для них его работа на немцев. Тут Илья вспомнил ещё одну странность — жену Иванова звали Алли-Ипо. Впервые услышав это имя, Илья переспросил Тимошенко, но тот пожал плечами: так записано в анкете. Самой анкеты Илья не видел, может быть, Иванов, заполняя её, сократил имя жены, и зовут ее Алла Ипполитовна, или Алина Ипполитовна, например. Может быть, это её фамилия? Почему было не уточнить? Теперь Илья заявится с дурацким: «Привет вам от Алли-Ипо». Но это деталь, хоть и не совсем пустяковая, всё же деталь. По-настоящему Илью тревожило другое. Сапливенко требовал от учеников составлять перед боем психологический портрет противника, а портрет Иванова Илье не давался: слишком много умолчаний угадывалось за строками задания, и слишком много в этих строках было противоречий.