От любви до ненависти

— Я Нинку в гости пригласила, — сказала Катя Борису на другой день. — Сегодня вечером. Ты не против?

— Могла бы посоветоваться.

— Если против, я ей позвоню и отменю все на фиг.

— Нет, зачем же. Но впредь предупреждай о своих намерениях, хорошо?

— Хорошо, — сказала Катя и рассмеялась.

— В чем дело?

— Да так. Выражаешься ты — умереть: «впредь о намерениях!» Я торчу.

— Ну, торчи, — разрешил Борис.

Нинка явилась с цветами и с шампанским.

— Это у нас как будет? — спросила она. — Помолвка или мальчишник совместно с девичником? Вы как, решили, женитесь уже?

— Мы в процессе решения, — сказал Борис.

— И то ладно.

Сели ужинать, как-то совпало, что настроение у всех было легкое, как шампанское. Поэтому с прибаутками и незатейливым разговорцем выпили шампанское, Борис достал еще бутылку.

— К шампанскому полагается шоколад. Где у нас шоколад? — спросила Катя.

— Разве нет? — спросил Борис. — Значит, ты его весь съела.

— Ах я, падла! — закричала Катя, дурачась. — Без шоколада шампанского не пью! Ждите меня!

И, быстро одевшись, выбежала, сказав, что пойдет в круглосуточный мини-маркет, находившийся на первом этаже этого же дома.

— Ну что, доволен? — спросила Нинка.

— Смотря что иметь в виду.

— Я все имею в виду.

— А что это тебя так заботит?

— Она моя подруга.

Нинка машинально вертела в руке пробку от выпитого шампанского, и это привлекло внимание Бориса — как часто нас привлекают именно бесцельные действия и движения.

— Слушай, — сказал он вдруг с каким-то удивлением, будто увидел то, что никак не ожидал увидеть, — у тебя потрясающе красивые пальцы. И руки вообще.

— Я знаю, — сказала Нинка.

— Ты не думай, я не пытаюсь, это самое…

— Я не думаю.

— Просто, в самом деле. Дай руку.

Нинке, что ли, жалко? Дала руку, гибкую, гладкую, теплую.

И странное ощущение возникло у Бориса.

Ему нравилась Катя, и руки ее тоже, Да и все остальное. Но когда он прикасался к ней, возникало чувство любознательного любования, чувство мужской приятной жажды, сейчас же — совершенно иное. Сейчас — чувство родственности, близости. Если можно так сказать, эта рука сделана по его размеру, и дело не в величине ее или форме, а в чем-то неназываемом. По размеру — ее теплота, ее мягкая легкая тяжесть, ее упругая мягкость, и эта жилочка на запястье…

Бывает любовь с первого взгляда, а бывает с первого прикосновения, подумал Борис и заглянул в глаза Нинки, и ему почудилось, что она испытывает то же самое, что и он.

Нинка же ничего подобного не испытывала. Для нее это было: мужик слегка выпил, рядом бабешечка симпатичная, хочется полапать, вот и все дела.

Вдруг глаза ее удивленно округлились, направленные куда-то через плечо Бориса.

Борис обернулся.

В двери комнаты стояла Катя.

— Как я вас! — сказала она. — Шоколад-то есть, вот он! А я никуда не уходила, только дверью хлопнула. На вшивость проверила тебя, подружка, — сообщила она Нинке, которая забыла от неожиданности свою руку в руке Бориса.

— Я же знала, — сказала Нинка, — что этой дуре пить нельзя. Она же психовеет сразу.

— Уже опсиховела, — подтвердила Катя и бросила в Нинку шоколадом, разломанным на дольки. Эти дольки, рассыпавшись, попали и в Бориса. — Я тебя убью, сучка! — закричала после этого Катя диким голосом и бросилась на Нинку, вцепилась в волосы, сдернула со стула на пол и стала возить по полу, стараясь при этом еще и ногами ударить.

Борис с трудом оттащил ее, отцепил ее руки от волос Нинки, но Нинка, освободившись, тут же отвесила Кате затрещину. Борис бросился держать ее за руки, и тут же Катя из-за его плеча ткнула Нинку в нос, после чего отскочила и стала орать диким голосом:

— Я так и знала! Позавидовала, подруга, да? Позавидовала? Учти, Борис, у нее планы на тебя, я все знаю! Она хочет тебя у меня отбить и на тебе в Израиль въехать, потому что ты еврей! Это такая прохиндейка, клейма негде ставить! Она убийца, она человека убила!

— И тебя убью, — пообещала Нинка, утирая рукой сочащуюся из носа кровь.

— Это мы еще посмотрим!

— Посмотрим! — сказала Нинка.

И, взяв вещи в охапку, вышла. Одевалась на лестнице.

А Катя разрыдалась, повторяя одно и то же:

— Какая же я дура, а? Какая я дура!

Борис гладил ее и успокаивал.

Вскоре она заснула, всхлипывая, а Борис долго не мог заснуть, размышлял.

Он увидел сегодня эту застенчивую провинциалку во всей красе. Нет, тут не один алкоголь виноват, тут не — ревность. Это характер ее дал себя знать. Пообвыкнет, она и ему может такой же скандал устроить — и кинет уж не шоколадом, а чем потяжелее. И такую делать женой? И тем более матерью своих детей?

Он вдруг посмотрел на спящее лицо Кати с приоткрытым ртом так изумленно, будто открытие для себя сделал.

И это открытие заключалось в слове — МАТЬ. Эта неотесанная и умственно и морально женщина — мать? Мать МОИХ детей?

Дичь! Нелепость!

Значит, рассудил он, вышло то, о чем ему Нинка рассказывала: он не будущую жену во владение приобрел, а секс-домработницу?

Расставаться с ней нужно. Завтра же утром.

Но…

Всем женщинам, с которыми он расставался до этого, было куда вернуться. Кате — некуда.