от любви до ненависти...

Тем временем, ночь тёмным крылом пала окрест. Остановились у солдатского костра, оба молчали уставившись в огонь. Глаза Кэт горели, а царь задумчиво глядел на исчезающие искры, которые превращаясь в пепел оседали на всё вокруг, разрисовывая серым цветом. Только раз его взгляд коснулся Кэт. Он в своих мыслях забежал вперёд, позволив представить себе, как это сейчас с ней будет и что ощутит она от первой близости с мужчиной, которого желала всё время… Про себя он не думал, разве может быть с этим ангелом ему не чудесно… Да и разве не сгорал он рядом с ней как свечка, узнав правду про то, кто она на самом деле.

Они вернулись в шатёр. Пётр зажёг свечу, задраил вход. Кэт села на ложе. Пётр упал рядом на колени и стянул с её маленьких ножек сапожки. Она откинула шляпу и развязала с его шеи платок. Её глаза блестели.

— Ну вот…

— Катерина!.. — прохрипел обожжённый горячей волной он.

— Ничего не говори. Ты ж мечтал иметь женщину только свою. Женщину, которая не обманет, не предаст, до последнего вздоха будет с тобой, для которой ты единственный мужчина на свете. Вот теперь будешь иметь.

Он, рыча, снимал с неё мужской военный мундир. Кэт, перемежая бледность страха с краской смущения и тайны, позволяла делать это. А когда его руки забравшись под короткую рубашку скользнули по её дрожащему телу, страхи улетучились и она позволила делать с собой всё… Мир, который находится за шатром, перестал для неё существовать. Она стала его женщиной. Кэт стала иной. Она отдавалась ему всем существом и получала от близости с ним подарок — наслаждение. Её руки нежно обвивают его шею, губы целуют всё, что попадается на их пути. Он не смеётся над её неловкостью и неумением, а замирает от восторга. Всё, что делал он с ней, ей нравилось. Она, теряя разум, вновь и вновь обнимала его. Да! Да! Да! Он до безумия любит её — и с этим уже ничего не поделать! Как давно это произошло? Трудно сказать, но это и неважно. Уткнувшись лицом ему в плечо, она уснула. Рассвет застал её на горячей груди его. Она любит этого мужчину. Любит давно и безнадёжно. Любит звук его голоса. Его походку. Запах его любит. Она счастлива и благодарит бога, что всё это произошло с ней. Проснувшись, он боялся пошевелиться, чтоб не разбудить её. Оба ждали той минуты, когда придётся посмотреть в глаза друг друга. И она настала, как её минуешь.

— Я не был груб? Не обидел тебя?

Кэт протестующе замотала головой. Всё было чудесно.

— Катерина, теперь это самое любимое моё имя, — встречая её взгляд улыбкой, сообщил Пётр. — Построю бригантину, лёгкую, красивую, твоим именем назову.

Во всём ощущалась лёгкость. Неужели ж он по уши, как мальчишка, влюбился в неё. Ведь то, что он долго пытался скрыть от самого себя — очевидно? Он любит эту такую маленькую и такую сильную девочку.

Её горячий шёпот убеждал его:

— А моё всегда было Питер.

— Катя, — наклонился он над ней легко покусывая зацелованные за ночь губки, — когда всё это началось?

Какое-то время он даже пытался смотреть на неё, усердно пробуя что-то там для себя рассмотреть. Как бы ему хотелось дать ей покоя и надёжности, но он знает, что это сейчас невозможно.

Наверное, это не самый подходящий момент для такого разговора. Но какой есть… Она, спрятавшись к нему под мышку, оттуда проворковала:

— С самого первого раза, как только тебя увидела.

Он удивился:

— Ты ж крошка была? Сам на плече таскал…

— Значит, не очень, если хотела быть всегда рядом с тобой. Всегда. Везде. Я не пожелала вернуться к себе в Голландию и без малейшей надежды получить тебя, обрекла здесь себя на мужское платье. Я выучила ваш язык, немного письмо. Трудновато. Полюбила всё то, что ты любишь.

Где-то в глубине души почувствовал себя страшно польщённым. Но пряча это, всё-таки взрослый мужик, радоваться пацаном неудобно, спросил о другом, ему совершенно не понятным. Это объяснимо он боялся нарваться вновь на лживую деревяшку. Хотя понимал — это не тот случай. Ведь про Кэт он знал всё. Однако уступая гложущему его червяку, тут же насторожился:

— Но почему ты в таком случае отправляла меня к жене?

— Тебе было плохо, больно, мне было жаль тебя. Хотела, чтоб был счастлив, — честно призналась она.

Пётр немало был удивлён.

— Даже ценой своего несчастья?

— Даже такой ценой.

Он был сражён. Когда человек жертвует ради другого человека чем-то — это очень важно и о многом говорит. Опять же, легко, не ломаясь и ничего для себя не выторговывая, она стала его любовницей. Он ловил хоть тень замешательства на её лице, но глаза смотрели на него спокойно и безо всякой тревоги.