От любви до ненависти, Уокер? (СИ)

Мы были похожи в обличии демона. Та же мощь. Те же рога, будто вылепленные одним художником. Наши сущности были похожи невероятно, что всегда заставляло испытывать трепет внутри. Трепет ребенка, что когда-то хотел быть похожим на своего отца. Но наши крылья. Именно в них заключалась разница. Толстые кости, что вырвались из его лопаток, не были обтянуты кожей или перьями. Голые, изуродованные, с кусками оторванной кожи, и алой кровью, что капала с серых, почти пепельных костей. Я всегда их сравнивал с крыльями летучей мыши, которая спалила их в огне.

Все, за исключением членов семьи, склонили головы, не в силах противостоять натиску тяжёлой и сокрушительной силы своего хозяина.

— Вы, — прорычал он, указывая на нас с Дино, — в кабинет. — Я подался вперёд.

Никто, блять, не мог говорить, что я должен сейчас делать! Никто!

— Объяснитесь! Что произошло?! — ничуть не уступая Сатане, послал столь же мощную энергию.

Алек набросился на Дино. Ведьма готова вырвать трахею блондинке и сожрать её вместо завтрака. Ян, как всегда, сгруппированный, готовый защищать и атаковать. Мама с ужасом смотрит на отца и Мамона, выискивая хоть толику адекватности в происходящем.

— Люци… — Резко. Раздражаясь от каждой буквы я повернул голову. Дино схватил меня за предплечье и я увидел кровь на его лице. Его хватка ослабла, дыхание сбилось, струйки крови хлынули из глаз, каплями стекая по щекам.

— Да что за хуйня с тобой творится… — Я подхватил его и позвал Яна, — уведи его, — Цербер забросил руку Дино на своё плечо и, удерживая за талию, пошатнулся от кашля брата.

Его вырвало на пол. В вязкой жидкости чёрного цвета я увидел их. Цветы Энобия.

Алек пошатнулся смахивая капли пота со лба. Его глаза расширились, когда он посмотрел на пол.

— Зовите свою Рэн, ведьм, кого угодно! — Мамон вклинился, помогая Яну удерживать Дино . — Его отравили.

Ян кивнул и исчез, поглощённый дымкой.

Я перевёл взгляд на отца, что неотрывно, жесточайшим взглядом впился в выражение лица Стейси.

Лилит тихо ахнула, услышав гортанный звук, что я издал. Не представляю, что могла увидеть мама на моём лице, что так напугало её. Я приблизился к блондинке. Отец поднял руку, преграждая путь своей супруге, когда она сделала крохотный шаг ко мне, по наитию.

— Я вспорю тебе брюхо. — услышал я скрежет зубов Аделаиды и уверенный, полный чистой злобы тон. — Ты сожрёшь свои кишки. Потом я исцелю тебя, и снова сделаю это. Вот этими руками. — Она подняла вторую руку вверх, всё так же сжимая её шею и ментально удерживая её связанной магическими путами.

— Кинжал, Люцифер. — Подал голос Мамон, накидывая на плечи моего отца принявшего человеческую форму пиджак. — Из хранилища вашей семьи пропал кинжал Серафима.

Мои мысли, сознание и слух, словно отказывались принимать сказанное Мамоном. Я покосился на отца; он кивнул, в подтверждение его слов. Мама покачала головой, будто так же не могла принять сей факт. Признать его.

Никто и никогда не пытался обокрасть королевскую семью. Во избежание проблем и возможных вопросов со стороны совета, сотни веков назад была разработана магическая охранная система, не позволяющая никому, кроме носителей королевской крови, проникнуть в адское хранилище артефактов.

Дино.

Первая мысль пришедшая в мою голову.

Возможно ли, что брат являлся предателем собственной крови? Собственной семьи? Он никогда не говорил о троне. Никогда не пытался выделиться. Между нами не было зависти и чувства соперничества. Лилит приняла его, как родного сына, не сразу, — конечно не сразу, но…

Его отравление. Безумные глаза, выражающие неимоверное раскаяние.

Не сводя глаз с блондинки, я встал к ней вплотную. Её грудь соприкасалась с моей. Она дрожала. Тряслась, как шлюха в мороз, стоя возле мотеля. Тряслась и улыбалась. Её лицо в ссадинах, губы разбиты. Я посмотрел на руки Аделаиды. Под её ногтями была плоть ведьмы, что, сука, ухмылялась рядом со мной.

— Вам всем пиздец.

Непроницаемость на моём лице треснула вместе с уголком губ на левой стороне рта. Господи. Я смеялся, чуть ли не согнувшись пополам. Пиздец. Нам. Всем.

Я не знал, как это называется. Не мог охарактеризовать свои действия.

Словно что-то щёлкнуло. Там, внутри. Словно кто-то нажал последнюю из кнопок самообладания.

Я выпрямился. Мой подбородок прижат к груди. Подняв пылающий, безумный взгляд исподлобья, вонзаясь ресницами в верхнее веко я прошептал:

— Ты не представляешь насколько права, дорогуша.

Мамон, окликнув меня сказал, что её сознание закрыто. Она под седативными зельями, что закупоривают клетки мозга, и не позволяют просмотреть точные воспоминания и мысли.

Кости заломило. Фаланги пальцев захрустели сами по себе.

Резорбция не дала вздохнуть. Когти зачесались, всё тело закипело. Демон взвыл, почувствовав предательство. Своих. Предательство ведьмы. Той, что должна поклоняться ему. Поклоняться его семье, будущей королеве и наследникам. Той, что, сука, воспользовалась ими и дрожала перед смертью, как ёбаная трусиха. Той, что не смогла выносить с достоинством клеймо предателя. Как слабая мразь, из глаз которой катятся фальшивые слёзы.