От любви до ненависти, Уокер? (СИ)

Я полюбил тебя ещё сильнее, когда на мою руку села бабочка, вызванная семейным заклятием. Она была прекрасна, знаешь. Ты не видела её, но это воспоминание вплетено в память нашего ребёнка. Когда он вырастет, то обязательно спросит об этом. Он будет знать, как сильно я любил тебя в тот момент. Как сильно я испугался того, что натворил. Мне было страшно, Вики. Я боялся, что ты откажешь, но не имел право подать виду. Я понимал, что не мог давить или принуждать тебя к тому, чего ты не хочешь, но это… То, что ты подарила мне — самое прекрасное из всех моих творений. Я уверен. Так оно и будет.

Я хочу, чтобы он любил музыку. И он полюбит. С такими-то родителями.

Из века в век, из столетия в столетие, музыка — только она единственная дарила мне чувство успокоения. Она была разной, но всегда оставалась уникальной.

Ты моя музыка, Вики. Ты мой мир, в котором я утонул и не желаю подниматься на поверхность. Твоя магия — музыка. Твои мерцающие глаза — они как музыка. Я люблю твою музыку. Она прекрасна.

И даже сейчас, когда я пишу эти строки, моя душа рвётся на части, потому что я не могу сказать тебе, как сильно ты нужна мне. Как много ты значишь для меня.

Когда придёт время, Лилит передаст тебе всё, что я когда-то написал.

Я не могу просить тебя забыть. Не могу просить не плакать или не скучать. Тебе будет больно, детка. Я боюсь того, что когда-нибудь, в следующей жизни, почувствую ту боль, которую заставил тебя пережить.

Я лишь прошу тебя справиться. Я знаю, что у тебя получится. Знаю, потому что моя любовь никуда не уйдёт. Ты будешь чувствовать её. В ветре, в серебре луны и ласковых волнах океана. В лучах солнца, прикасающихся к твоему лицу и в крупицах песка, по которым будешь ступать.

Я дождусь тебя на обратной стороне. Всегда буду ждать. До конца времён. И когда ты придёшь ко мне с удивительной, полной радости и любви, историей своей жизни, рассказами о величии нашего ребёнка, мы создадим своё однажды под северным сиянием с россыпью тысяч мерцающих планет.

Доехав до галереи я поспешно поднялась в свой кабинет. Подняла руку с часами на запястье и взглянула на время. Семь тридцать утра. Выставка начнётся в десять, если я быстро отобьюсь от Мартинеса, то успею к началу вручения.

Выругавшись сквозь зубы, я открыла дверь, где суетилась Калисса.

— Вики! — вскрикнула она, хватаясь за сердце. — Ты приехала… — Калисса облегчённо вздохнула. Я окинула её взглядом и подметила, что девушка совершенно точно выглядит неважно. — Это просто крах! Просто ужас! Кто же так поступает? Мистер очкастая задница в костюме за тысячу баксов, а ведёт себя как свинья, не знавшая что такое личное время и договор!

Она бегала в потёртых кедах по кабинету. Её туфли стояли возле деревянного стола. Кажется она вырвалась сюда прямо из постели, судя по её шортам с солнечными мордашками и топе на завязочках. Я улыбнулась и подошла к окну, подняла жалюзи и пустила в кабинет утреннее солнце.

— Надеюсь, ты прихватила платье. — сказала я и поставила сумку на кипу документов. — Что ты пытаешься найти? — спросила я, поднимая бланки договоров.

— Я, — она наконец остановилась и запрыгнула на свой стол. — Хочу ткнуть в морду этому наглому сукиному сыну! И не могу найти его договор, представляешь? Нигде. Он словно испарился. Я точно помню, что прописывала условия этой выставки. Она должна состояться через неделю, и чёрным по белому было выделено, что спонсор не может нарушить условия сделки, чёрт его подери!

Её французская коса растрепалась, а волосы красноватого оттенка торчали в стороны. Сейчас, без макияжа у неё были видны все веснушки. Словно на её лицо брызнули щёткой с коричневой краской на конце. Калисса очень красива. И невероятно способная девушка. Когда я впервые её увидела, она рассматривала мою картину на выставке. То, как она описала свои чувства глядя на мою работу, заставило меня взглянуть на пышногрудою девушку, ростом сто семьдесят пять сантиметров, по-другому. Ей было двадцать три, когда я взяла её на работу. И уже шестой год она невероятно справляется со своей работой. Я долгое время училась заново доверять людям. Особенно девушкам. Но Калиссе удалось убедить меня в том, что дружба может быть другой. Без вранья и предательства.

Она познакомилась с Рэн и Мими, когда те приходили в офис, а после мы вместе отправились в отпуск в Милан. Где она и узнала о нашем секрете. Обо мне и моих детях. Это случилось спустя три года нашего общения.

Когда она впервые увидела мою магию и внезапно возникшего Данте с демоническими крыльями… Я подумала, что она упадёт в обморок, ну, или как минимум, помчится в полицию, а следом и в психиатрическую лечебницу. Но единственное, что она выдала, так это то, что она всегда знала.

Видящие. Так однажды их назвал Люцифер. Они видят магию, но не многие доживают и до совершеннолетия. Кто-то просто сходит с ума, а кого-то находят и берут на работу полукровки демонов, живущие среди людей, или ведьмы.

— Я искала вчера у себя, думала сохранилась копия дома, — ответила я ей. — Но безрезультатно.