От любви до ненависти, Уокер? (СИ)

Вероятно, что у Сатаны была мысль отговорить Данте от поспешной выучки. Мне показалось, что Самаэль пытается загладить некоторые упущения в отношениях с внуком, те, что упустил с сыном. Но Данте оказался намного упрямее, чем мы все вместе взятые. Его главная цель, как мне кажется, доказать дедуле, что он способен на большее. И это правильно. Как бы я не противилась мыслям о том, что восемнадцатилетнему парню придётся проходить испытания к которым юных демонов, рожденных в аду, готовили с детства, он выстоит. Коул, перед отправкой, проверил его навыки и тихонько хмыкнул осознавая, что тот превосходит их по силе в таком юном, по их меркам, возрасте.

Даниэла же приняла решение окончить академию ведьм и колдунов и только после этого поступить в Иллинойский институт искусств. Ещё в четырнадцать она заявила о своём желании познать и погрузиться в изучение магии и традиций клана своей прабабушки.

Аделаида была в восторге, узнав, что Даниэла изучает ведьминское дело и нашу основную задачу в мире людей. Не сказать, что я не была рада такому повороту событий, ведь кто-то же должен из нашего рода пойти по стопам верховной, власть которой за двадцать лет перевалила. Теперь у Аделаиды в подчинении не два района Чикаго, а весь город. Кому, как не ведьме-полукровке с демоническими крыльями принять её пост в будущем?

Данте, какими бы талантами не обладал, интересовало, по большей части военное дело и все тонкости управления армией своего дедушки. Сатана разделял возможность претендовать ему на трон так же, как и законное право Дино, который, что и делал так это отмахивался от данного «подарка».

Даниэла, что кажется хрупкой с виду девушкой, безупречно орудует напильником по камню и с каждой законченной работой адекватно её критикует и постоянно совершенствуется. Она могла часами проводить время в моей мастерской. Впервые я заметила тягу дочери к искусству, когда она сотворила из земли и воды несколько комочков глины и маленькими пальчиками слепила хрупкую птицу. С тех пор я разделила мастерскую на две зоны. Моя, с кляксами красок, палитрами и холстами и её с бюстами, мешками глины и инструментами для работы с камнем.

Что же касается меня…

Когда я стала приходить в себя и быть более менее похожа на прежнюю Вики, Лилит рассказала мне, что Люцифер готовился к тому, что его не станет. Она рассказала о том, что он собирался делать в тот день, когда меня похитили.

Он хотел, чтобы я стала его женой.

Лилит отдала мне несколько сложенных листов бумаги, исписанных красивым, отточенным веками почерком и толстую папку с кипой документов внутри. В некоторых местах, на исписанных листах, были видны отпечатки его рук, от того, как он держал наконечник ручки слишком близко к пальцам. Чернила оставили свой след как подтверждение, — он не думал об аккуратности и деликатности, когда писал эти строки.

Люцифер писал о своих тайнах. Тех, о которых никто не знал. О местах, куда он сбегал, желая побыть наедине с собой. О своих чувствах и любимых годах, проведённых на земле. Он рассказал о том, куда мечтал отправиться вместе с нами. Со мной и сыном.

Он погиб, спасая не только сына, но и свою дочь.

Когда-то я не желала слышать о его смерти… Я совершала глупости, ужасные, те, которые могли навредить нам. Мне и моим детям. Я обращалась к древней магии, надеясь, что она подскажет, как мне увидеть его. Я не мечтала о том, что он вернётся. Но мне так хотелось… Я хотела просто почувствовать его. Увидеть его взгляд и сказать, какими глупцами они были, устраивая чуть ли не кровавые бани, когда дрались из-за пола ребёнка. Я хотела, чтобы он увидел, каких прекрасных детей мы создали. Увидел, что я ни о чём не жалею и всегда буду любить его за то, что он подарил мне их.

Он писал о том, когда впервые понял, что влюблён в меня.

В тот день ты сказала, что станешь моей Ахиллесовой пятой. А я сказал, что ты до беспамятства в меня влюбишься. Я стоял за твоей спиной и, увидев, как ты встряхиваешь коробку с печеньем, в том ужасном месте с кучей народа, проверяя, каким-то странным образом количество шоколадной крошки, я понял, что пропал. Я был готов вырвать своё сердце прямо там и преподнести тебе на алтарь. Ты так смеялась шуткам Алека и вела себя настолько естественно и открыто. Мне казалось, что ещё немного и пол под твоими ногами расколется, открывая для тебя проход в ад. Ты бы приземлилась прямо на трон, где тебе было самое место. Я бы одел на твою голову корону, украшенную рубинами и поклялся бы защищать тебя до конца жизни.

Я понял, что люблю тебя, когда ты открылась передо мной. Когда приняла всего меня без исключения. Ты никогда не разделяла меня и мою сущность, как это делал я или другие. Ты приручила моего демона. От злобных рыков осталось лишь мурчание котёнка. Ты не боялась меня, когда впервые увидела его. Ты подалась ему навстречу, когда он позвал тебя. Я принуждал тебя, ставил условия и придумывал поводы как можно приблизиться к тебе, а ты пошла на это, не боясь последствий.