От любви с ума не сходят

- Пока он живет в комнате в коммуналке, но скоро получит отдельную квартиру.

Бедная Ангелина! Она так плохо разбирается в людях! Надо посмотреть поближе на этого Черевкина, иначе в следующий раз до нас ее могут и не довезти.

13 мая. Сегодня, подписывая у Сучк. больничный, я заметила на его столе направление в психоневрологический диспансер; скосив глаза, я увидела знакомую фамилию - Черевкин!

Я ничего не стала спрашивать у И.М., зато позже отловила Черевкина - он как раз с цветами шел в палату к Ангелине - и заставила его говорить. И вот что он мне поведал.

Ангелину он любит и готов взять на себя заботу о ней и о ее дочке. После достопамятной пощечины его вызвал к себе участковый психиатр - оказывается, Сучк. не преминул отправить в районный диспансер его выписку со страшным диагнозом «шизофрения». Но Черевкину этот диагноз страшным вовсе не показался, потому что он тут же выяснил, что благодаря ему он может наконец получить отдельную жилплощадь. Более того, он рассчитывает и на большее: он хочет получить группу инвалидности по психическому заболеванию. Как выяснилось, Черевкин, по специальности реставратор, давно хотел оставить государеву службу, но не мог себе этого позволить, потому что его тут же записали бы в тунеядцы. Заработать же на жизнь себе и семье он всегда сможет, реставрируя старинные иконы.

- Понимаете, для меня это выход, Александра Владимировна, - сказал мне он. - Мне уже 46, идти в котельную или в дворники, как это делают мои более молодые коллеги, мне не хочется: несолидно как-то. А чем мне страшна шизофрения? Машину я не вожу, а за границу меня так и так не выпустят. Психиатрический диагноз для меня - это просто социальная страховка.

- А Сучков не держит на вас зла за ту пощечину? - задала я глупый вопрос.

Он посмотрел на меня, как на несмышленую девчонку:

- Деньги, Александра Владимировна, в этом мире перевешивают любое оскорбление. К тому же разве может психиатр обижаться на сумасшедшего?

Черевкин показался мне не более странным, чем другие знакомые мне художники, он даже менее склонен к богемному образу жизни, чем они.

И одет так, как приличествует одеваться добропорядочному гражданину средних лет, выдает его артистическую направленность только седеющая борода. После его ухода я долго думала над его словами. Действительно, почему меня лично так ужасает слово «шизофрения»? Потому что за этим диагнозом стоит поражение в правах, которых у нас и так не много. Шизофреник не может работать педагогом в школе или врачом, не может водить машину или получить загранпаспорт. А если посмотреть на это с другой стороны, то у него есть определенные преимущества. Районный психоневролог может выхлопотать для него квартиру вне всякой очереди, его практически невозможно уволить с работы, а за незначительные проступки, за которые психически здоровый человек сразу бы сел, например за мелкую кражу или спекуляцию, он не несет никакой ответственности - невменяем, и все.

Как я понимаю, этот диагноз Черевкину нужен не только для того, чтобы его не трогали как тунеядца или для получения квартиры. Старинные иконы - это большие деньги, и все, кто связан с ними, ходят по «острию ножа». Тут тебе и нетрудовые доходы, и спекуляция, и контрабанда… Пожалуй, вот для чего Черевкину нужны гарантии. Какие могут быть претензии к психу-инвалиду?

Но Сучков-то хорош! Интересно, какие деньги переходят в данном конкретном случае в его руки? И как он собирается оформлять ему инвалидность - ведь один он сделать тут ничего не может, этим занимается ВТЭК, и там тоже нужно кого-то подмазать… Все это очень меня занимает!

16 мая. Сегодня выписывается Алеша Кирпичников, в приличном состоянии - грустный, но полный решимости забыть свою неверную и заняться вплотную учебой. Он не знает, какую бурю мне пришлось пережить из-за него, но мама его, наверное, догадывается. Марина Алексеевна подарила мне серебряную цепочку с медальоном. Снаружи он выглядит просто как серебряная капелька на кресте, но он открывается, и внутри - образок Богоматери.

Очевидно, эту вещицу отец Алеши привез из Латинской Америки, где он долгое время работал. Я была очень тронута и не отказывалась; я чувствую, что этот подарок я действительно заслужила. Надеюсь, с Алешей дальше все будет хорошо и этот медальон мне будет напоминать о том, что я в своей жизни сделала хоть что-то полезное».

И я хорошо знаю этот медальон: это была единственная Алина вещь, которая мне нравилась, и после ее смерти я взяла ее себе на память. Серебряная цепочка тонкой работы и оригинальной формы подвеска - похожая на католический крест, но полая внутри. Я расстегнула ворот блузки и сняла его с себя, чтобы еще раз получше его рассмотреть. Так вот, значит, каково происхождение этой вещицы…