От любви с ума не сходят

Кирилл… Если даже это и он - то мы никогда не узнаем, что же случилось на самом деле.

- Вопросов нет? Тогда пойдем дальше. Насчет неизвестного возлюбленного - давайте не будем гадать на кофейной гуще…

- Тем более что мы пьем растворимый кофе, - вставила я.

- Конечно, разве от тебя дождешься настоящего? - не моргнув глазом, парировал Эрик. - Но продолжим.

Версию о неизвестном нам любовнике Александры - любовнике, о котором никто никогда не слышал и о котором нет никаких упоминаний в ее дневнике, - мы отметаем как практически невероятную. Итак, предположим, Алю убил псих. Если это не Воронцов, то кто еще из ее больных - настоящих сумасшедших, я имею в виду - мог сделать это? Может быть, тот маньяк, Байрам?

- Эрик, я припоминаю этого Байрама, - медленно ответил Володя. - Он был вполне безобидным созданием. То есть я имею в виду, что он не стал бы выслеживать свою жертву, строить какие-то каверзные планы - у него на это просто не хватило бы мозгов. Он был поистине умалишенным - в буквальном смысле, ума лишенным, - и маньяком его никак нельзя было назвать. Я бы разделил известных мне психически больных убийц на две категории. Первая - это агрессивные шизофреники с тяжелой формой заболевания, они вдруг берут в руки топор и начинают убивать - но этого, собственно говоря, подспудно от них и ждут. На языке простых смертных это буйнопомешанные. В Москве от рук таких агрессивных душевнобольных погибло трое психиатров за один месяц - это было, если память мне не изменяет; в 1988 году. Двое наших с Лидой коллег были убиты в дневном стационаре и еще один, когда посещал пациента на дому. Вторая категория - это умалишенные, которые всячески скрывают свою болезнь. Они живут среди нас, притворяются совершенно нормальными и даже если и попадают в поле зрения психиатров, то врачи обычно недооценивают тяжесть их состояния. А между тем в их повернутых умах бродят изощренные и коварные замыслы, о которых мы не имеем представления. Когда они наконец совершают преступление, на них часто даже не падает подозрение - настолько они хитры. Вот из таких и получаются маньяки - неважно, действуют ли они под влиянием бреда или удовлетворяют таким образом свои собственные извращенные потребности…

- Извини, Володя, ты хочешь сказать, что Алю все-таки мог убить маньяк? - переспросил Эрик.

- Не маньяк в общепринятом смысле, который периодически убивает или насилует. И уж, конечно, сексуального здесь ничего нет. Ее скорее мог убить бредовый больной, которого когда-то она лечила. Часто врагом номер один становится тот врач, который насильно госпитализирует пациента в психиатрическую лечебницу. Мы, кстати, с Лидой проверяли - за два года работы Аля никого не перевела из нашего цивилизованного стационара в настоящий дурдом, а ленинградская ее практика тут не в счет - ведь она даже фамилию поменяла. Другое дело, что к нам нередко попадают люди чересчур чувствительные, которым трудно приспособиться к стрессу, а потом выясняется, что это дебют…

- Какой дебют?

- Психиатры называют дебютом начало психического заболевания, Эрик, - вмешалась в их диалог я, решив, что мужчины достаточно пообщались между собою. - Приведу тебе пример: у моей сестры был пациент лет тридцати, Виктор Крестьянкин. Я на всякий случай подробно проработала его историю болезни - он по своему возрасту и статусу (научный сотрудник) мог заинтересовать Алю. Поступил он по поводу конфликта в коллективе: якобы его выживали из лаборатории, не давали ходу его идеям, завидовали ему черной завистью… А на самом деле, как выяснилось, он действительно был изобретателем - но изобретал велосипед. Из тех непризнанных гениев, которые считают, что человечество не доросло до того, чтобы их оценить. Правда, на работе его долго терпели, хотя отдачи никакой от него не получали. А скандал разразился только тогда, когда увидели, как Виктор переливает ртуть из одного сосуда в другой прямо над раковиной в туалете, он чуть не перетравил весь институт… А он даже и не подозревал, что это опасно! Впрочем, тут все было ясно с самого начала. Даже Аля, вечная бунтарка, не сомневалась в диагнозе, хотя, подлечив, его выписали как неврастеника. Но его родные и сотрудники еще долго ни о чем бы не догадывались, если бы через год у него не начался острый приступ болезни и его на «психовозке» не увезли в Кащенко прямо с работы.

Там он находился, кстати, и в день смерти сестры - я узнавала в районном диспансере.

- А других таких пациентов ты не обнаружила? - это уже спросил Володя.