От Мировой до Гражданской войны. Воспоминания. 1914–1920

Путешествие в Яссы из Измаила я совершил на автомобиле, так как это был скорейший способ передвижения. Железные дороги были перегружены, и мне пришлось бы потратить на путешествие не менее трех-четырех дней, а на автомобиле я доехал за одни сутки. Правда, это было довольно томительное путешествие под жарким солнцем и все время в пыли, которая слоями лежала на дороге. Выехав в 5 часов утра, я приехал в Яссы в 12 часов ночи в указанную мне по телеграфу гостиницу, где нашел вполне приличное помещение для себя и адъютанта. Так как буфет уже был закрыт, а мы были голодные, то решили использовать взятые запасы в виде жареной курицы, но – увы! – она при этой жаре уже успела протухнуть. Так и пришлось лечь спать голодными.

Яссы был недурной городок, но донельзя перегруженный населением, так как двор и половина Бухареста перебрались туда. Генерал Щербачев помещался в отдельном доме, и его штаб был также размещен очень комфортабельно.

На другой день утром я отправился с визитами. Главнокомандующий принял меня очень милостиво, расспрашивал о моем участке обороны и сказал, что ему известно о порядке и дисциплине во вверенных мне частях. Он заявил, что надеется на скорое улучшение внутреннего положения и что усилия Верховного главнокомандующего генерала Корнилова[270] будут иметь успех. В заключение он сказал, что следует быть готовым к переходу в наступление и заблаговременно изучить всю обстановку, чтобы не было потом никаких сюрпризов. Я вышел от него повеселевшим, и мне самому показалось, что, может быть, все еще опять наладится. От него я пошел к начальнику штаба, где встретился с адмиралом Немитцом. Генерал Головин[271] был еще полон впечатлениями о недавнем бое под Марачешты,[272] где мы с румынами имели успех и, как мне показалось, немножко презрительно отзывался о немцах. Немитц все время говорил об экспедиции на Босфор и взятии Константинополя и, по-видимому, считал это совсем нетрудным делом.

Зная из писем и рассказов о положении и настроении умов в Черноморском флоте, а из личного знакомства с таковым же в 6-й армии, я вставил и свое слово, что наступление в настоящем положении совершенно невозможно, но мне было отвечено, что через месяц или самое большее два все будет приведено в порядок и армия будет крепче, чем прежде. Я мог только порадоваться предстоящим блестящим перспективам. В результате совещания я получил приказание разработать план наступления у Тульчи, и Немитц обещал мне полное содействие всеми судами, которые смогут войти в Дунай. Те же приблизительно разговоры были и за обедом в штабной столовой, и настроение там было мажорное. Я так и не понял, обманывали ли все друг друга или в самом деле верили в лучшие возможности.

На другой день рано утром я уехал из Ясс по измененному маршруту. Я приехал к местечку Колуэш, откуда можно было спуститься по Пруту на маленьком мелкосидящем пароходе, и, погрузив на него автомобиль, совершил очень приятное речное путешествие. За время войны, вследствие отсутствия охотников, расплодилось пернатое речное царство, и они перестали бояться людей. Было очень интересно наблюдать их жизнь на мелких островах.

В Рени я сделал смотр местному отделению речной флотилии и затем уже на автомобиле проехал в Болград, чтобы доложить командарму 6 о своей поездке. Генерал Цуриков при моем докладе о воинственном настроении штаба фронта только скептически улыбался, а его новый начальник штаба генерал Радус-Зенкович[273] мне прямо сказал, что все это вздор, что народ не желает войны и никакого наступления не будет, а генерал Корнилов если начнет все поворачивать по-старому, очень скоро сломает себе шею. Мне генерал Радус-Зенкович рекомендовал вместо подготовки наступления лучше заняться подготовкой выборов в Учредительное собрание, чтобы прошли не большевики, уже начавшие поднимать голову, а эсеры, куда в партию записался и он сам, и рекомендовал сделать то же и мне.

Я учтиво поблагодарил за совет. Вообще, генерал Радус-Зенкович, игравший первую скрипку и имевший несомненно огромное влияние как на генерала Цурикова, так и на весь штаб, видимо, окончательно определился на революцию и отрезал себе все пути отступления. Его ближайшим помощником был начальник политического отдела полковник Альбединген, который занимался уже прямо разложением армии.

Приехав в Измаил, я передал помощникам свои впечатления и решил выжидать дальнейших событий, которые должны были показать, возьмет ли верх созидающая сила или разрушительная. Все должно было разрешиться в Петербурге. Глубоко уверен, что если бы Корнилову удалось взять верх над Керенским, то в какой-нибудь месяц можно было бы ценой очень немногих жертв привести армию снова в порядок, но вышло иначе, потому что наше офицерство, до многих высших чинов включительно, не имело в душе патриотизма и не стало дружно на защиту правого дела. Офицерская масса в это время состояла уже сплошь из интеллигенции, т. е. из безвольного и к добру, и ко злу материала.