От монстра к монстру (СИ)

Она чертовски хороша. Он помнил, как она кричит, как стонет, как извивается под ним. И он знал, что это не ради его прихоти. Она была настоящей. Если он упырь, это не уменьшает его эго, как мужчины.

Сначала он полюбил все, что связано с нею, а потом ― ее саму. Да и о любви разговор, в общем, и не сразу пошел, Талия просто была рядом. Он просто приходил к ней домой и брал ее на столе. Потом он молча курил, пока та одевалась. Она спрашивала, что произошло за день, рассказывала о своих делах. Он ее слушал, пытался давать какие-то советы, но получалось плохо.

Это было нормой.

Они редко говорили о своих отношениях, да что там, об отношениях они вообще не говорили. Все разговоры всегда заканчивались сексом. Ему нравилось, когда Янссен спала рядом, а он прижимал ее к себе. И Талия так мило улыбается во сне, что Роман мог любоваться ею часами, но нет.

Роман Годфри привык, что по утрам она готовит тот самый кофе, что они пили в первый раз у нее в квартире. Вкусный кофе и тосты. Ему всегда было хорошо с тобой.

Лавр не ходила с ним на тусовки, но всегда встречала после них. Они мало говорят — если только за завтраком, ужином и после секса. Все. На этом их общение ограничивается. Но, несмотря на это, он знал ― и знает ― о Талии все: какие цветы она любит или каким оттенком помады пользуется, кто ее друзья и какие у нее тараканы в голове.

Роман знал, что «они» ― не навсегда, но все же ему не нравилось, когда Талия была с другим. Особенно его бесило, когда чьи-то руки прикасались к ней. Талия только его, и к ней может прикасаться только он.

Годфри никогда не говорил ей, что любит ее. Но Талия все равно это знала, понимала и любила. Роман знал, что любила, хоть Талия тоже и не признавалась. Он ничего от нее не таил, но всегда боялся увидеть ее слезы, хотя Талия скорей бы ударила его, чем заплакала.

И она знала о нем все: что он любит и в каких количествах. У них не было пылких признаний в любви, просто однажды она спросила:

― Хочешь, я просто буду рядом. ― и он согласился, потому что Талия Лавр ему нужна. Он любил ее внешность, ее походку, ее одежду и даже ее запах. И со времен он полюбил ее целиком.

Он бы отдал за Талию все. Чтобы она не просила, он давал Лавр это. Может быть, Роман ее избаловал, но она — его. И этим все сказано.

У них бывали ссоры, как же без них? Там было все: и тарелки, и побои. Они быстро мирились, потом странно шутя про это. Одна из таких ссор сильно потрепала чувствительные ― как оказались ― перышки Янссен. Она не хотела не говорить с Романом, ни видеть его. И когда он буквально выбил дверь в ее квартиру, готовый к волнам истерики, она спросила его, тихо и без особой надежды:

— Ты любишь меня?

Роману на раздумья даже миллиардной доли секунды не нужно. Он ответ на вопрос заранее знал еще с того мгновения, как Талия впервые в поле его зрения появилась, впервые заговорила, а про первую улыбку, ему адресованную, и речи нет. Годфри на Лавр смотрит, и она это чувствует прекрасно, и смотрит в его глаза в упор своими. У нее они черные, напоминают глубины болота. Страшно. Это тупо, наверное, но правда.

— Да.

Талия резко выдыхает и на Романа смотрит, взглядами с ним пересекаясь. А потом улыбается; не криво, наигранно, натянуто, как обычно, а искренне. Слабо, но искренне. И пускай Роман даже не спросил, но Талия уже отвечает:

― Я тебя тоже.

Вторая их ссоры была куда менее скандальной, но именно после нее Талия исчезла. Роман не привык мириться первым, все само собой у них с Талией раскручивалась. А тут она не появлялась в школе и не связывалась с ним около пяти дней. Роман ― засунув свою гордость максимально далеко и чувствуя испытывающий взгляд матери ― пришел к ней сам. И не нашел. Талии и ее немногочисленных вещей не было. Была только записка, лаконичная, в ее стиле: «Я уехала с другим. Не ищи меня. Прости».

Он не знал, с кем она уехала, но он ее лихорадочно искал. Не нашел, или, может быть, не хотел. Она подарила ему год и отняла два. А сейчас вернулась. Чтобы снова быть с ним, или чтобы издеваться?

«― Она сказала, что ей нужна твоя помощь.» ― вспоминает Годфри слова своего друга. Насколько гадской должна быть ситуация, если сама Талия Аэйрон Лавр прости помощь?

Роман знал, что готов ей помочь.

― Ты опоздаешь в школу. ― замечает мать. Роман усмехается.

― Знаешь, а я не сразу понял, что она уехала из-за тебя. ― выплёвывает он. Оливия смотрит на сына без эмоций, а потом говорит:

― Не обвиняй меня в том, что твоя шлюха сбежала.

Но Роман знает, что Оливия Годфри виновата в отъезде Талии. Не важно как, но он узнал. И когда Талия снова будет с ним, он придумает, как отомстить.

☩ ☨ ☦ ✙ ✚ ✛ ✜ ✝ ✞ ✠ † ┿

Талия сбегает вниз по лестнице, на ходу застегивая последние пуговки на блузке. Вбежала на кухню.

― Доброе утро. ― говорит Талия. Мужчина за столом ей кивает. Ему было около пятидесяти, возможно больше. Это был высокий и крепкий мужчина с оливковой кожей, темными волосами и темно-голубыми глазами, такими темными, что могут быть ошибочно приняты за черные. У него так же опрятно подстриженная борода.