От монстра к монстру (СИ)

― Доброе, Талия. ― отвечает он, просматривая какие-то бумаги.

― Что это? ― заинтересованно спрашивает девушка, наливая себе кофе.

― Кое-какие бумаги по работе. ― коротко отвечает он. ― Как дела в школе?

Талия сглатывает и бегает глазами от одного предмета к другому, стоя спиной к своему собеседнику. Не отвечает, но чувствуя, что мужчина продолжает прожигать ее внимательным взглядом, все же дает короткий ответ:

― Все хорошо.

― Прекрасно. ― тут же откликается мужчина, с явным удовольствием возвращаясь к бумагам. Не то чтобы он совсем не любил разговаривать со своей сожительницей ― фиктивной женой, надо было начинать называть вещи своими именами ― но Талия всегда держалась от него в стороне. Ее понять можно было, но мужчина искренни надеялся, что в свете произошедших событий они могут доверять друг другу.

― Кстати, мой брат приезжает со дня на день. ― внезапно добавляет мужчина. Талия резко выдыхает, словно ее ударили и скрепит зубами. Она вдыхает. Судорожно пытается загнать в свои легкие как можно больше холодного воздуха. Мужчина делает вид, что ничего не замечает и продолжает смотреть в бумаги, сверяясь с цифрами.

Фергус Эрденко ―известный бизнесмен. Не так давно он с семьей попал в аварию на поезде. Его жена Элизабет и две дочери умерли на месте, сын ― по пути в больницу. Сам он навсегда остался прикован к инвалидному креслу. И это, наверное, была единственная причина, по которой его жена Талия Лавр не сбежала от него, хотя запросто могла это сделать. Талия могла строить из себя стерву сколько угодно, но и благородия в ней было достаточно. Хотя, в случае Фергуса, это была скорее жалость. Но его устраивало даже подобное чувство; его самые дальние родственники решили ухаживать за ним, только ради денег. Талии же было словно плевать на все его акции и доход, да она и не знала, что в завещании ровным подчерком вписано только одно ее имя.

Талия быстрыми глотками, обжигая горло, выпивает кофе. Потом быстро споласкивает чашку.

― Обед и ужин в холодильнике. ― говорит она. ― Сегодня я не приду домой ночевать. Справишься без меня?

― Да. ― кивает Фергус. Дом был довольно большой, поскольку на первом этаже была расположена и спальня мистера Эрденко, и специальная ванная, в которую можно было въехать на коляске. На второй этаже обитала исключительно одна Талия. Инвалидом, конечно, быть ужасно, но за два года можно подстроится под данный вид существования и вести вполне обыкновенную жизнь. ― Ночуешь у парня?

― Возможно. ― уклончиво ответила девушка, не испытывая совершенно никаких неудобств. Фергус, собственно, от такого честного ответа и не отказывался: он не наделся, что Талия когда-нибудь полюбит его как мужчину любит женщина. Еще в самом начале их брака она четко объяснила, что любит только одного, и не собирается не с кем делить постель, кроме него. Да и Фергус на большее не надеялся. Ее банальная забота его устраивала; Талия была слишком молода, чтобы любить его и рушить свою жизнь.

В некоторой степени, Эрденко был даже рад, что у Талии был какой-то парень.

― Пока. ― Талия берет сумку и закрывает дверь. Через окно он наблюдает, как Талия быстро идет по дороге от дома, потом поворачивается и машет ему на прощание. Все-таки она не худший человек и временами совсем не стерва.

А ты веришь в то, что время может излечить все раны?

Если бы Талию Лавр спросили, что в ее жизни самое сложное, она ответила ― любовь к Роману Годфри. Еще когда они только начинали встречаться ― хотя по сути, не та, не другая сторона не признавала наличие серьезных отношений ― Талия иногда слышала восторженные вопли о том, как это классно: быть любимой Романом. И зло усмехалась: уж ей ли не знать. Глупые девочки мечтали о романтики, подарке и возомнили Романа Годфри ― принцем на белом коне. Все было не так в корне.

Каждая девочка в этом городе, поправочка, почти каждая девушка в этом городе хотела залезть к нему в штаны и убедиться в правдивости ходивших о нем слухов. Талия же лишь скалилась на это, когда до ее ушей долетали очередные визги о том, какой он. Она и без них знала, какой он: сжигающий дотла, дурманящий, наркотический, сладкий, но никогда не приторный, и в то же время необузданный, дикий, да, этот эпитет ему определенно подходит.

Прикосновения… это было так важно. Кажется, Талия совсем позабыла об этом.

Девушка обхватывает себя руками, но ей совсем не холодно, несмотря на холодный ноябрьский ветер. Она вышла из дома ― не дом, уж точно не для нее, просто место, в котором она временно живет и должна возвращаться ― в одной блузке.

Талия не идет в школу. Она сворачивает в парк и наводит самую дальнюю скамейку. Ходят тут редко, да и точно не утром, когда подростки и дети спешат в школу, а взрослые ― на работу. Возможно, поздними вечерами это место и облюбует какая-нибудь влюбленная парочка, как они с Романом когда-то. Талия бросает сумку рядом с собой на скамейку и опускает голову, зарываясь пальцами в короткие волосы. Она так любила свои волосы ― длинные, отливающие на солнцем красном; теперь они едва доходят до плеч.

Каково это — любить Романа Годфри?