От ненависти до любви (СИ)

   - Почему Ири? Почему, не желаешь поверить мне. Каждый раз. Именно мне? Я что прокажённый, хуже других? Почему только мне, Ири? Не желаешь верить. Пытаешься убежать от боли и самого себя. Думаешь, так будет проще и легче. Но легче не станет. Будет больнее. Останься и посмотри правде в глаза. Тогда мы оба будем знать, можно ли мне верить или нет. Ири, ты сказал, что любишь меня.... - Долгая, очень долгая пауза.

   - Ты не пожалеешь об этом.

   Шаг навстречу, протянутая ладонь.

   Ну, иди же ко мне, малыш. Господи, иди сюда, забудем всё, давай забудем всё это как страшный сон. Просто иди ко мне, и мы забудем это. Выкинем из головы. Перешагнём. Перечеркнём, забудем. Ири, милый мой, иди ко мне.

   Ири вскинул голову. В глазах что - то огромное, тёмно - синее, проницательное и пугающее. Страшное такое, пугающее, абсолютно огромное, древнее, понимающее, как если бы сейчас на Мистраля смотрел не Ири, а кто - то другой, поднявший голову, и решивший задать вопрос, лицом к лицу. Наедине с господом, судьёй и палачом, пришедшими в его глазах разом, десятками золотистых солнечных призм, каждая из которых смотрела на него и ждала, готовая вынести оправдательное решение или приговор.

   Чаша весов застывшая в тонком балансе равновесия между "да и нет", "казнить и помиловать". Хрупкий, призрачный шанс, синие лучистые искорки, свет любви, прозрачным первородным мёдом стекающей по пальцам.

   - Твои слова...Скажи мне. Я хочу знать. Не смей лгать сейчас. Просто скажи. Ты... Ран, ты, - очень тихо. - Любишь меня?

   В голосе мольба, отчаянная мольба подёрнутая пеленой надежды. Сумасшедшей, трепещущей, невероятной, неверящей, но...Готовой простить, забыть, распахнуться и лететь навстречу, отдать весь мир...

   - Любишь?

   Вопрос, простой вопрос, на который нельзя не дать ответ. Вопрос, всаженный в сердце как удар ножа.

   Вот ты и попался Грандин Мистраль.

   Не надо Ири. Не спрашивай меня. Если я скажу тебе это, я уже перестану быть самим собой. Молю тебя, малыш. Не спрашивай меня, не загоняй в угол.

   "Скажи да, Мистраль. Скажи да!"- кричали медленно гаснущие синие глаза.

   Он смотрел в них, и видел как медленно, мучительно медленно они умирали. Надежда рассыпающаяся на мелкие кусочки, каждый из которых звал его имя.

   Буквы его имени вытравленные, прописанные внутри светлых радужных зрачков. На каждую Р, на каждую А, маленькую Н украшенную солнечными нежными завитушками...

   Ран, ты знаешь, имя любимого человека звучит по особенному.

   Правда, и как оно звучит?

   По особенному. Ты никогда не думал о таком? Вот твоё имя, оно не похоже ни на одно другое. Одно единственное.

   - Радость моя, на свете много Грандинов и Мистралей в том числе.

   - Нет, не так. Ты не понимаешь. Ран...Это ты. Только ты. Звук. Твой особенный звук. Понимаешь? Есть только одно имя на свете. И его никогда не спутаешь, ни с каким другим. Не существует на свете второго Грандина Мистраля. Это здесь, внутри. Это нельзя перепутать. Это огромное такое, весь мир.

   - Радость моя, ты такой выдумщик.

   - Ты не понимаешь, Ран. " грустно" - Ты не понимаешь, что значит имя.

   - "Что значит имя, роза пахнет розой, хоть розой назови её хоть, нет". Ири, человек не зависит от своего имени. Назовись ты Валентинусом, ты бы не перестал быть собой.

   - Феее.

   - Вот именно.

   - Но тогда ты бы слышал и звал именно это имя, моё, и оно было бы важно. Разве нет?

   - Радость моя, временами я тебя не понимаю. Если любишь кого - то, его имя всегда вызывает отклик.