От печали до радости, или Первая любовь по-православному

Тим не знал. Можно или нет. Корабль был построен, и только не было названия по бортам. У этого корабля и не должно было быть никакого названия. А как это корабль без имени? Но это макетный флот, и, наверное, название все-таки придумать ведь можно, подумал он. Только это должно было быть какое-нибудь высокое и достойное название. Тим решил. Лин. Лина. Ангелина.

– «Ангелина»?.. – услышал он недоуменный вопрос девочки.

Но у Тима все было не просто так.

– Это потому что «Ангелина» – как «Ангел». Должно быть какое-то значащее имя. И в то же время это ведь просто корабль. Чтобы не поминать имени Господа всуе. И Его Ангелов. Лучше так. «Ангелина». Потому что такими именами корабли всегда называли и называют. «Слава Екатерины». «Император Павел». «Императрица Мария»… Список можно продолжить, – уже улыбнулся он.

Лина улыбнулась тоже. Как она знала все про прежнюю Америку и прерии, что только можно было найти или прочитать, также Тим знал все про корабли. Он еще раз оглядел новый макет. И они с Линой пошли к морю.

Бригантина закачалась на волнах. Лина улыбнулась. Знает и умеет Тимка. Борта по носу возносились вверх, громоздились и возвышались друг над другом постройки корабельных помещений, и, казалось бы, такой тяжелый и большой корабль вместе с тем и уносился куда-то к небу. Лина присела к воде. Говорят, можно смотреть бесконечно на огонь и на воду. Только это не все. И на Тимкину работу. Когда просто хорош корабль и хороша даль моря. С солнечным светом. С синим небом.

Тим присел рядом. «Ангелина» – как Ангел», – вспомнила Лина. А Тим? «Тимофей» – «почитающий Бога»… Наверное, рай такой же, как сегодня этот день, подумала она. Только лучше.

– А наш храм – тоже корабль, – вдруг заметил и вспомнил Тим. – Посмотри. Это ведь не просто для слова так сказано: «Ковчег спасения». Их так и строят.

– Да, – тихо отозвалась Лина, вспомнив, как возносятся к небу кресты и купола храма. Синее-синее небо. Вот почему она, наверное, так любит храм и службы, хотя бывает ведь по-всякому. И словно на одном дыхании. И по-другому, когда усталость и словно никаких сил. Раз на раз не приходится. Но храм – это корабль. «Едины парус и душа…»

– Виват, гардемарины, – улыбнулся Тим.

Он не видел этого фильма. Как не видела и Лина. Но песня все-таки была известна. И это были очень хорошие слова, почему-то казалось Тиму. Они отдавали морем, парусами и настоящей дружбой. А еще Федор Ушаков сначала плавал гардемарином. Это был корабль «Святой Евстафий». Первое учебное плавание. А сейчас у России есть такой эсминец: «Адмирал Ушаков». Эскадренный миноносец. Когда-то был броненосец береговой охраны. Погиб в Цусимском сражении. Но корабли не умирают.

Он встал. Она тоже. А потом Лина почему-то почувствовала вдруг какую-то грусть. Что ни делай и чему ни радуйся – а все равно ведь всему приходит конец. Как сейчас. Красив, хорош кораблик – а дальше? И тогда остается только море. Пустынное, соленое, горькое море. Как Куликово поле.

Тим тоже уже был словно не рад. Какой-то чужой и непонятный. Лина не знала. Это ведь был не первый его корабль. Иногда бывает. Словно какая-то тайная память. Словно кто-то толкнет под руку. Море, и корабли, и солнце – а все равно ведь нет смысла. Все равно ведь – тоска. Словно это не песня. Словно это про самого тебя:

Орленок, орленок, блесни опереньем,
Собою затми белый свет.
Не хочется думать о смерти, поверь мне,
В шестнадцать мальчишеских лет…[47]

А потом он повернулся к Лине. Уже прежний, знакомый Тим. Она не знала, как так получилось. Он тоже не знал. Он просто взял ее за руку. Торжествующе и радостно:

– Пойдем на тот пирс, Лин? А потом пойдем за мороженым. А потом еще что-нибудь придумаем…

А завтра будет новый день. А потом – еще и еще. Снова как у Блока. «Беззакатный и жгучий…»

«Синий, синий, певучий, певучий, неподвижно-блаженный, как рай…».

Глава 15. Золото на золото

Они не заметили. Они не заметили, как словно стали вдруг какими-то другими и новыми. Наверное, это просто был месяц май в самом разгаре. Просто слишком синее море. Слишком синее небо. И просто им было слишком хорошо вместе. Просто держаться за руки. Просто молчать. Просто сидеть на парапете и есть мороженое. Лина любила с шоколадной крошкой. Он терпеть не мог крем-брюле. Она улыбалась. Он улыбался тоже. А еще она была такая красивая. Только обнять и поцеловать. И он знал, что однажды обнимет и поцелует. Потому что это – Лина. Потому что он – Тим. Потому что это – любовь.

Это был обычный вечер. Они стояли над морем. И словно не было моря. Словно не было неба. Были только он и она. Были крылья. А может быть, не крылья. Может быть, просто обман. Но они не знали и не задумывались. Они были счастливы.

Тим увидел первым. Волна принесла откуда-то мяч и теперь он, словно буек, подпрыгивал и снова опускался под пирсом. Лина не успела ничего понять, как Тимофей уже выбрался из воды со своим трофеем.