От перемены мест слагаемых (СИ)

- Думаю, доспехи надо будет примерить ещё завтра. И послезавтра, - прищурился, заметив её улыбку, и добавил: - И послепослезавтра!

Бильбо фыркнула, поцеловала Торина ещё раз, чем застала его врасплох, но ответила на неозвученный вопрос:

- Вообще, ваше величество, доспехи надо примерять почаще! Особенно - в моей компании!

***

Весь следующий день Торин старался осмыслить произошедшее, но никак не мог уложить его в голове: по всем приметам они с Бильбо вступили в законный брак и уже создали домашний очаг. Причем главной приметой было то, что Торин явно и сильно ощущал одно простое обстоятельство - он хоббитянку любит. Король тасовал факты и так, и эдак, нашел время обратиться к Ори и хроникам, но не нашел ни одного упоминания о любви, родившейся до брака!

Ещё Торина немало смущало, что в своем порыве, который казался тогда и продолжал иррационально казаться сейчас самым верным, они с Бильбо перешагнули все и всяческие традиции, касающиеся бракосочетания, которые только существовали у гномов. Ни ухаживательной косички, заплетенной по всем правилам, ни взаимного согласия, озвученного обеими сторонами при всех, ни периода собственно ухаживаний, во время которого избранный гном должен был всеми правдами-неправдами очаровать и поразить избравшую его девушку; ни ответных даров девушки, полных намеков и тайных посланий, подводивших ухаживания к финальной стадии и после знаменующих помолвку! Ни-че-го такого!

С Бильбо, наоборот, было все предельно ясно, но и предельно туманно при этом: она позволяла Торину то, что могло бы быть разрешено ему только после свадьбы, но при этом исключала возможность проявления инициативы - косичка-то заплетена не была!.. Это было истинным испытанием на стойкость, равное которому не проходил, пожалуй, ни один гном со времен по крайней мере Дурина Бессмертного! Бильбо дразнила его, то не приближаясь, то оказываясь прямо перед носом; заставляла сердце то замирать, то биться чаще; вызывала к жизни всю немалую изобретательность, на которую был способен король гномов и об истинных размерах которой он до недавнего времени даже не подозревал! Отношения с разведчицей напоминали Торину процесс закаливания: молот и наковальня, огонь и вода, жар и холод - но именно в этом процессе, незаметно для него самого, родилось неподдельное чувство, служившее теперь отрадой, заботой и неожиданностью.

Торин и не подозревал, что сможет спокойно смотреть в сияющую голубизну Сердца горы, не поддаваясь его страшным чарам и даже не слыша тех шепотков алчности, про которые, помнится, давным-давно - даже не верится, насколько давно! - предупреждал его дед. Однако, факты оставались фактами, Торин преспокойно прятал Аркенстон в карман и размышлял о необходимости каким-то образом выцепить у Бильбо ухаживательную косичку, о воспитании Рубинчика, о продвижении строительства новых ворот, о предупреждениях Гэндальфа…

Одним словом - забот хватало, хотя теперь окунуться в пучину отчаяния и даже просто уныния у гномьего короля ни в какую не получалось. А все благодаря той же Взломщице: неожиданные последствия примерки доспеха в сокровищнице каким-то образом распустили туго скрученную до того петлю долга, забот и обязательств. Торин мог вздохнуть легче и сделать перерыв, от одной мысли о Бильбо улыбка рвалась на лицо, а в груди расцветала удивительная нежность - и гном вполне уверенно отдавал себе отчет в том, что это любовь.

Любовь, выкованная совершенно неуловимо, искры от которой он едва успевал заметить, а теперь ощущал полный жар разгоревшегося чувства.

С того вечера в сокровищнице Торин и Бильбо повадились “примерять доспехи” почти каждый день, хотя теперь отдавали предпочтение расчищенной комнате в королевских покоях. Даже тогда, когда сил у них к вечеру совсем не оставалось, оба были довольны тем фактом, что просто находятся рядом - засыпают и просыпаются вместе.

На третий или четвертый день - Торин так устал, что дни сливались в одну монотонную смену, будто в кузнице, хотя и расцвечивались совершенно разными событиями - он проснулся раньше Бильбо (что было непросто, разведчица вскакивала обычно очень рано), полюбовался на спящую девушку, тихонько, чтобы не разбудить, поправил кудрявые прядки, чуть подвинулся на кровати и почувствовал, как ему в шею уперлось что-то твердое и неудобное. Торин медленно завел руку за голову, нашарил мешающий предмет и вытащил на свет - золотую монетку. Монетка знакомо блестела профилем деда, но и наводила на мысли: Эребор он отвоевал и мог спокойно почивать на золоте, один из вариантов королевского отдыха теперь был очень даже возможен. Другое дело, улыбнулся Торин, что ему гораздо сильнее приглянулся другой вариант - промежуточный - и прижал Бильбо к себе покрепче. С этим вариантом можно было отдыхать не только на золоте и среди золота. Этот вариант сам был удивительным живым золотцем.

Комментарий к Глава двадцать седьмая, или Эреборские страсти разгораются

Не судите строго за милоту ;D Автора развезло :D Не только печенье хочет любви :D

И да, это была постельная сцена в рейтинге PG-13 ;D