От первого лица

На первичных выборах в Москве я победил, например, полковника Руцкого, который в дальнейшем преуспел на российских выборах и даже выбился к Ельцину в вице-президенты. Но в Москве же я увидел, сколь свирепо останавливает меня и суперпатриотический фронт во главе с «Памятью», и совершенно синхронные с этими господами товарищи коммунисты. Первый секретарь Свердловского райкома партии Нонна Бодрова лично дирижировала собранием пролетарских избирателей района. Их специально приводили в зал, готовили к выступлениям, вздрючивали на борьбу с погаными либералами. Под партийные вопли о высоких идеалах, интересах трудящихся и ленинской партии мы с моим старшим другом, клоуном Юрием Никулиным, которого тоже очень многие хотели видеть в депутатах, ушли из зала. Газета «Правда» удостоила меня реплики за хлопанье дверью, удовлетворенно сообщив, что я дрогнул перед народным напором. Поддержку и противостояние в Москве я ощущал постоянно: уж любили так любили, а проклинали – так в мегафоны! Даже поэт Евтушенко, для которого не существует преград, не сумел попасть в зал, где райком партии требовал свергнуть меня из кандидатов в парламент; ему сказали, что зал уже переполнен. Однажды на московский митинг в мою поддержку собралось так много народу, что даже моя жена не смогла пробиться в аудиторию, хотя всем объявляли о ее родстве с кандидатом, то есть со мной. Залы переливались друг в друга, как сообщающиеся сосуды.

Лозунг «Все на выборы!» конкретизировался, работать было нельзя. В журнал постоянно приходили союзники и врывались разоблачители, пачками прибывали влюбленные и угрожающие послания. Меня выдвигали в парламент во множестве мест – от Владивостока до Ленинграда, я уже не принадлежал себе и журналу, а стал существом, выражающим некую тенденцию, а посему обязанным пробиться в парламент. В «Огоньке» определилась группа сотрудников, которые по собственной инициативе начали выезжать в города, меня выдвигавшие. Особенно активно выдвигали на Украине: в Киеве, Харькове, Днепропетровске, Полтавской области… Заведующий отделом культуры журнала Владимир Чернов возвратился из Харькова и сказал, что именно там я обязан баллотироваться, так как поддержка в Харькове массова и единодушна. Я согласился, поверив, что «так было надо», вопреки всем своим правилам. Я втягивался в новую командную игру именно в то время, когда вера в успех демократических реформ начала слабеть и в обществе, и во мне.

…В Харькове меня помнили не только по «Огоньку», но и по прежним киевским книгам, по радио– и телепрограммам. Это была, пожалуй, именно та Украина, которую я от души любил и с которой мы всегда понимали друг друга: светлая, не суетящаяся в показных фольклорных забавах, а мыслящая на современном уровне. Мои родители когда-то учились в Харькове, и это стало еще одним аргументом в пользу выбора. Я согласился баллотироваться в этом умном двухмиллионном городе, третьем центре Советского Союза по научному и техническому потенциалу.

Когда я в марте 1988 года приехал в Харьков, город бурлил. Руководимый одним из самых отсталых и закостенелых на Украине партийных начальников, он вышел из послушания. Тем более что главные чиновники организовывали свое выдвижение в депутаты по отсталым сельским районам вокруг города, а сам Мысниченко, первый секретарь обкома компартии, избирался в забытом богом городишке Богодухов, где местные руководители поддакивали ему, баюкая население байками про немыслимые блага, которые рухнут на богодуховцев, если в парламенте их будет представлять областной партвождь.

Харьков возмутился. Замаршировали демонстрации с лозунгами: «Долой богодуховский вариант!», «Партия, дай порулить!» – это были еще самые деликатные из формулировок. Происходившее в окрестных покорных деревнях не могло случиться в городе Харькове. В городских округах представителей местного чиновничества проваливали на выдвижениях одного за другим. Меня же зарегистрировали по так называемому национально-территориальному округу, то есть – по всем сразу; кто бы за кого ни голосовал в харьковских округах, он должен был бы голосовать одновременно за или против меня. Мной дело не ограничилось; по одному из территориальных округов внутри города выставили в кандидаты и моего приятеля, члена редколлегии «Огонька», московского поэта Евгения Евтушенко.