От подъема до отбоя

– Если бы ты спросил меня, чего же ты хочешь, то было бы гораздо легче. На эту тему даже книга есть- «Чего же ты хочешь?» называется. Всеволод Кочетов написал. Про старых большевиков и неразумное молодое поколение. Где-то так в общем. Куда идти, тоже книга есть. «Камо грядеши» называется. А вот Чего же ты можешь, такой книги я не знаю.

– Ты мне мозги не пудри, – сам того не ведая, цитатой повел комсорг, – Тебя записывать или как? Нет, так и скажи нет!

Говорить «нет» было никак нельзя. Два часа в сортире после отбоя очень быстро восстановят память и у клиента проснутся такие таланты, о которых не подозревала даже родная мама.

А с другой стороны, что говорить, если Господь этими самыми талантами не наградил?

– Все, вспомнил, знаю. Я стихи читать могу!

Действительно, как я мог забыть! Всю жизнь я читаю стихи. Могу юмор, могу сатиру, могу лирические. Так я комсоргу и осветил данный вопрос.

– Отлично! Со стихами у нас порожняк. Со стихами у нас никого нет. Про родную Армию можешь?

– Не… Ты знаешь, у меня несколько иная направленность.

– Ладно, замполит разберется.

Ну, замполит, так замполит. Как гласит народная мудрость: замполитом стращай, а товарища выручай. Хотя это не совсем к данному случаю, но все-равно про замполита. Ага, есть еще: Старшина мне мать родная, Замполит – отец родной, на фиг мне родня такая, лучше был бы сиротой. Да, ладно. Совсем отвлекся.

Стихами меня пичкали родители с самых юных лет. Я еще передвигался уверенней всего, имея четыре точки опоры, а уже знал назубок фрагменты из нетленных бестселлеров «Тараканище» и «Федорино горе», а всемирно известный триллер «Муха-цокотуха» был вообще настольной книгой с самых малых лет.

Когда мне было где-то лет пять, ну, в крайнем случае полшестого, я благодаря стихам стал радиозвездой военного городка. А случилось это так. Как я уже говорил, отец у меня был офицером Советской Армии. В тот счастливый период, о котором я вспомнил, мы жили в военном городке на берегу Черного моря.

Городок был расположен как раз напротив города Одессы. В Румынской Народной республике. Была в те времена такая страна. Но это к делу не относится. К делу относится тот факт, что в Союз в командировку кого-нибудь послать было очень проблематично. У местного радиоузла было предписание заполнить эфир на столько-то процентов своим вещанием. Были бы записи – все легко решалось бы. Завел музыку и отсчитывай время, чтобы из предписания не выйти. А когда записей нет, старое уже наизусть всем известно, в Союз за новыми не съездишь, то положение складывается аховое.

Где и как начальник радиоузла умудрился услышать мои декламации, я не знаю. Только, поговорив с замполитом, он явился к родителям и, заручившись их согласием, забрал меня с собой. После двухчасовых мучений я, наконец-то был выпущен на свободу, и разогнавшись было до первой космической скорости, неожиданно застыл, так как услышал со столба самого себя, вещающего ужасную трагедию, известную всем, как «Кошкин дом».

Эту горестную историю о месте кошкиного проживания передавали потом по два раза в сутки. Солдаты выучили многие части наизусть и я неоднократно видел, то есть слышал, то есть видел и слышал, как они выполняя какую-то работу, со смехом помогали репродуктору декламировать строки нетленного произведения:

«Тили-тили,
Тили-тили,
Тили-тили, тили-бом!

Загорелся кошкин дом!
Загорелся кошкин дом»

Поэтому про чтение стихов я комсоргу ни капли не соврал. Кроме того, в отличие от многих других офицерских жен, сидевших дома и нигде не работавших, мать моя работала в гарнизонном доме офицеров в том городе, откуда я призывался… Она занималась в этом Офицерском доме различной культурно-массовой работой, в том числе и художественной самодеятельностью. И частенько, еще когда я был учеником старших классов, меня привлекали к разного рода выступлениям.

Нельзя сказать, что в самодеятельность народ ломился косяками. Нет, были, конечно, любители, которые с удовольствием выступали, пели, играли, даже танцевали. Были в клубе различные кружки, которые поставляли артистов для проведения концертов. Но вот чтецов-декламаторов постоянно не хватало и мать приспособилась задействовать родимое чадо. Я пытался отбрыкиваться, ссылался на дефекты дикции, а дикция у меня действительно была и есть с дефектами и не малыми, но ничего не помогало.

Подошло время, я побеседовал с замполитом. Вернее, это он прослушал мой репертуар, одобрил два сатирических стихотворения. Одно про зайца, который зарабатывает инфаркт от нецензурных разговором. «Вот такой печальный факт – Заяц получил инфаркт». И второе о том, как заводской коллектив выезжает на природу. Конечно, такой выезд сопровождается обильными возлияниями. Мероприятие активно поддерживается работниками завода, но только до тех пор пока есть спиртное. А потом: