От предъязыка - к языку. Введение в эволюционную лингвистику.

Как выглядел А. Твардовский в юности? Его друг Адриан Македонов вспоминал: «Высокий, стройный сельский юноша, „загорьевский парень“, красивый красотой некоторых деревенских гармонистов и вместе с тем ещё чем-то большим и необычным. Ясно-голубоглазый, с открытым лицом, часто освещавшимся такой же ясной, доверчивой, даже простодушной и вместе с тем одухотворённой улыбкой. Да, именно светилась и в улыбке, и во всём обличье, и в разговоре природная одухотворённость, народная интеллигентность… Как быстро этот юноша со всем напором своего здоровья, сил двигался вверх по лестнице и общей культуры, и поэзии, познания и самопознания, становления себя как поэта и человека!» (Там же, с. 49–50).

Из «загорьевского парня» А. Твардовский через несколько лет превратился в студента ИФЛИ и признанного поэта. Вот каким обрисовал его сокурсник Лев Озеров в это время: «Он — высокий, статный, с неторопливо-раздумчивой походкой, ненавязчивый, гордый, сосредоточенный, со своей постоянной думой — выглядел уже и в ту пору вожаком, этаким Кастусем Калиновским, среди студентов-ифлийцев. Это восхищение достигло апогея, когда вместе с другими писателями Твардовский был награждён орденом» (Там же, с. 78).

Молодой А. Твардовский пошёл в поэзии по той дороге, которую уже проложил М.В. Исаковский. Эта дорога вела к новой деревне — той деревне, которую не сумел разглядеть в 20-х гг. прошлого века ни один другой поэт — ни Александр Блок, ни Сергей Есенин, ни Демьян Бедный, ни Эдуард Багрицкий, ни кто-либо ещё.

Размышляя о поэме Э. Багрицкого «Дума про Опанаса», в частности, А.Т. Твардовский писал: «…между этой поэмой и существенными мотивами позднейшей жизни пореволюционной деревни была ещё дорога нехоженая и, не в упрёк будь сказано, — упущенная из виду большинством талантов советской поэзии. На эту дорогу и вступил, вернее — проложил её Михаил Исаковский своими „Проводами в соломе“» (Твардовский, 1980, с. 223).

Эта дорога привела А.Т. Твардовского к его первому успеху — к поэме «Страна Муравия», за которую в 28 лет он получил орден Ленина. От М.В. Исаковского её автор во многом унаследовал принцип правдивости. Он писал автору песни «Враги сожгли родную хату» в связи с его 70-летием: «Для меня прежде всего была образцом — пусть не всегда достигаемым — твоя редкая среди нашей братии, почти беспримерная, как бы врождённая правдивость. Правдивость до невозможности солгать — не то что в чём существенном, но даже в самом малом, в любом случае…» (Там же, с. 260).

Эти слова их автор писал не только о своём друге, но и о себе. Правдивому изображению действительности он учился в первую очередь у Н.А. Некрасова, И.А. Бунина и А.С. Пушкина.

Истина (правда) — не только научный идеал, но и эстетический. Нет правды — нет и подлинного искусства.

А всего иного пуще
Не прожить наверняка —
Без чего? Без правды сущей,
Правды, прямо в душу бьющей
Да была б она погуще

,Как бы ни была горька.

Искусство.

Ведущей чертой А.Т. Твардовского в области искусства было стремление к красоте. Он её видел не только в поэзии, но и за её пределами. Вот какой он увидел «природную красоту» Западной Украины во время войны «в такую медоцветущую пору — в последние дни июня»: «Как поразил меня запах в открытом поле, вдалеке от каких-либо садов или пчельников, — густой, медовый запах, исподволь сдобренный ещё чем-то вроде мяты… Росный, чистый, медовый рассвет, когда ещё пыль, густая, сизая пыль чернозёма, похожая на каменноугольный дым из трубы, неохотно поднимается за колёсами, как бы стесняясь ложиться на чистые, мокрые с ночи хлеба и травы. Это самый тот час, когда особенно сильно пахнет мёдом…» (Твардовский, 1978, с. 230).

Однажды на той же Украине А.Т. Твардовский услышал «простую русскую песню, из тех, что подтянуть может всякий… И странно: показалось, что ничего этого нет — ни немцев, ни великого горя, — а есть и будет жизнь, любовь, родина и песня, в которой только и место горю, но горю уже пережитому, отошедшему, давнему. Всё пройдёт. Всё ещё будет. Мать обнимет сына. Воин подхватит на руки подросшего без него ребёнка…» (Там же, с. 231).

Об узловых пунктах творческого пути А.Т. Твардовского легче всего судить по его поэмам: «Страна Муравия» — 1936, «Василий Тёркин» — 1942–1945, «Дом у дороги» — 1946, «Тёркин на том свете» — 1954, «За далью даль» — 1950–1960, «По праву памяти» — 1968. На самой вершине находится «Василий Тёркин. Книга про бойца».

Главная поэма А.Т. Твардовского выходила в армейской печати с 1942 года по 1945. Между тем её замысел возник ещё во время финской войны. 20 апреля 1940 г. А.Т. Твардовский писал о своём герое: «Холост. Очень умелый и находчивый человек. Играет на чём придётся — балалайка так балалайка, гармонь так гармонь.

Хоть в бою, хоть где невесть —
Но уж это точно —
Перво-наперво поесть
Вася любит прочно.