От протеста к сопротивлению

Так поступать с товарами — делать с ними все что угодно — закон разрешает только так называемым собственникам. Поджигатели нарушили этот закон, но логика этого закона античеловечна, она защищает процесс накопления сам по себе, а не стоит на защите интересов людей, порабощенных процессом накопления и его варварскими последствиями. Поэтому мы должны признать такое нарушение закона положительным результатом поджога универмага.

Этот положительный результат не может быть отменен даже тем фактом, что уничтожение товаров путем поджога служит, как мы показали, делу сохранения капиталистической системы и, следовательно, сам результат вступает в противоречие с антикапиталистической направленностью акции.

Итак, у поджога универмага есть положительный результат. Этот результат — в нарушении законов, стоящих на защите преступников. Остается только задаться вопросом, как все это можно сделать предметом агитации. Например, спросим: что могут сделать люди с горящим универмагом? Они могут универмаг разграбить. Негр из гетто, который грабит горящие магазины, узнаёт, что Система не развалится, если он бесплатно возьмет то, что ему весьма необходимо, но что он из–за бедности и безработицы не может ку–пить. Это лишний раз покажет ему, что Система, которая отказывает ему в самом необходимом, недееспособна.

Напротив, вещи, которые жители Франкфурта могли утащить из подожженного магазина, вряд ли им действительно нужны. (За исключением стиральных машин, которых, по статистике, все еще очень не хватает в немецком быту, несмотря на то, что в ФРГ насчитывается почти 10 миллионов женщин в активном рабочем возрасте, из которых 4,5 миллиона замужем, — и они все должны иметь стиральные машины. Но стиральные машины не только слишком дороги для многих, чтобы их купить, но и слишком тяжелы для того, чтобы их утащить.)

Разграбление универмага в нашей стране только увеличило бы количество таких вещей в нашем быту, которые служат лишь для удовлетворения ложных потребностей, которые направлены на усовершенствование «частных микрокосмов». Индивидуальное «царствование» над этим «микрокосмом» служит утешением для отдельно взятых людей в условиях, когда каждый из этих людей принужден работать по найму в системе капиталистического производства (Andre Gorz. Zur Strategie der Arbeitsbewegung im Neo—Kapitalismus. Frankfurt a/M.,1967).

Общественные потребности людей, которые остаются в богатых капиталистических странах неудовлетворенными, поджог универмага не обеспечит — и даже не поможет людям осознать эти потребности.

Таким образом, действия, которые рассматривает сейчас суд во Франкфурте, нельзя признать примером для подражания. Тем более что существует угроза вынесения тяжких приговоров.

Однако остается еще то, что Фриц Тойфель[248] сказал на конференции ССНС: «Лучше поджечь универмаг, чем управлять универмагом».

Фриц Тойфель иной раз чертовски хорошо формулирует.

«Конкрет», 1968, №14

ОТ ПРОТЕСТА — К СОПРОТИВЛЕНИЮ

«Протест — это когда я заявляю: то–то и то–то меня не устраивает. Сопротивление — это когда я делаю так, чтобы то, что меня не устраивает, прекратило существование. Протест — это когда я заявляю: всё, я в этом больше не участвую. Сопротивление — это когда я делаю так, чтобы и все остальные тоже в этом не участвовали». Приблизительно так — дословно не помню — говорил на конференции но Вьетнаму в феврале этого года в [Западном] Берлине один чернокожий американец, представитель движения «Black Power»[249].

Студенты вовсе не «устраивают восстание», они учатся сопротивляться. Да, полетели камни, да, разлетелись вдребезги стекла в здании концерна Шпрингера в [Западном] Берлине. Запылали машины, были захвачены водометы, пострадала одна из редакций «Бильд цайтунг», были проткнуты шины, парализовано транспортное сообщение, опрокинуты грузовики[250], прорваны цепи полиции — да, было применено насилие, физическое насилие. Выходу шпрингеровской прессы, несмотря на это, помешать не удалось, уличное движение было восстановлено через несколько часов[251]. За оконные стекла заплатит страховая компания. Вместо сожженных грузовиков выедут другие. Поголовье полицейских водометов не уменьшится, как не будет недостатка и в резиновых дубинках.

Значит, все, что случилось, может повториться вновь: шпрингеровская пресса может и дальше продолжать свою кампанию оголтелой травли,

Клаус Шутц[252] может и дальше призывать к тому, чтобы «посмотреть этим субъектам[253] в лицо» и — будем последовательны — врезать по ним (как это уже было 21 февраля[254]), а в конечном итоге — стрелять.