От репрессий к свету. Том 2

«Все согласны, что при царе жизнь в тюрьмах была несравненно лучше, чем в советские времена… Иногда скученность достигала такого предела, что половине заключённых приходилось стоять, в то время как другая половина спала.»

«Все без исключения люди, побывавшие в тюрьме, рассказывают, что знали ответственных работников, которые и в заключении сохраняли верность партии.» [Такой же пример – мой отец, как описано, в повести 1-го тома.]

«В разгул сталинских репрессий в Бутырках было около 30 000 заключённых.»

«В камерах, предназначенных в царские времена для одного человека, сидело по шестнадцати.»

«К 1937 году население в массе уже понимало, что жертвы репрессий ни в чём не виноваты.» [Удивительно, что так документально точно и подробно это изложил для читателей иностранный писатель. А в России так рассказал фактически только Хрущёв, да и то – по секрету, для съезда.]

«В тот период сотни тысяч людей были арестоаны только за то, что в прошлом по отношению к ним была допущена несправедливость.»

[Так и отец автора повестей в 1-м томе книги до войны фактически ни за что был исключён из партии, а после войны, на основе той же выдумки, был арестован. – Авт.]

«…Любое инакомыслие, даже самое безобидное, обычно заканчивалось лагерем.»

«В общем сто шестьдесят детей, главным образом в возрасте от двенадцати до четырнадцати лет, были арестованы и, после строгих допросов, признали себя виновными в шпионаже, террористических актах, измене и связях с гестапо.»

«…В общее число трудящихся 78 811 000 человек входило не менее 2 126 000 надсмотрщиков и надзирателей, не считая милицию и НКВД.»

[Если к этим более чем двум миллионам добавить всех, кто вершил террор, то, очевидно, цифра будет внушительная, а к ним ещё добавить их родственников, потомков, то и будет понятно, откуда набралось столько людей, голосующих за признание Сталина «великим» и оправдывающих его преступную деятельность. – Авт. ] [Это – ключевая мысль, вытекающая из сведений Конквеста в последнем абзаце.]

«Говорят, что следователи сталинского времени использовали список вопросов, составленный Святой Инквизицией в XVI веке.»

«Многие следователи НКВД сознавали абсолютную лживость обвинений и иногда даже признавались в этом…"

[Так было и с отцом автора повестей: первый следователь отказался от его дела, т. к. не смог найти никакой вины; дело передали другому, который всё и состряпал. – Авт.]