От самого темного сердца

– Не могу отделаться от мысли, что он замешан…

Боже мой! Опять она за свое.

Я уже собиралась положить трубку, когда услышала на другом конце провода голос бабушки:

– Возможно, настало время заявить в полицию…

Начало конца. Для всех нас.

Глава 43

– Возможно, настало время заявить в полицию…

Я метнулась в гостиную. Вихрь страха и гнева.

Мама сидела на диване, поджав ноги и придерживая плечом телефонную трубку. Уперлась в стену невидящим взглядом.

– Не смей! – закричала я. – Ты не можешь…

Я так старалась не заплакать, что сводило горло.

– Мама, я перезвоню. – Она встала с дивана и подошла ко мне, нахмурив брови. – В чем дело, солнышко?

В моих глазах стояли слезы; я опустила лицо, чтобы не смотреть на нее.

– Ты не можешь… – Спазм в горле. – Так нельзя. Ты не можешь…

Мама крепко меня обняла, а я ее оттолкнула. Мне хотелось ее тепла и сочувствия, и я себя за это ненавидела.

– Софи! Что происходит?

– Ты все портишь. Все рушишь.

– О чем ты?

– Я не хотела уезжать из Массачусетса, не хотела переезжать на другой край света. А тебе было все равно, ты поступила по-своему. И с папой… Какая разница, что я хотела быть с ним? Теперь Мэтти. Своими вечными подозрениями ты его отталкиваешь. Я тебя всегда оправдывала, и все же бабушка права. Ты действительно эгоистка.

Мама дернулась, как от боли.

– С чего ты это взяла? Неприятности в школе?

Она хотела коснуться моего плеча, я увернулась.

– Дело не в школе. А в Мэтти. В том, кого ты вроде как любишь.

Мама со вздохом сжала губы и опустила глаза.

– В последнее время со мной было тяжело, но все наладится, Софи. Господь нас бережет.

Комок нервов в моей груди готов был взорваться.

– Он уйдет от нас. Как ты не понимаешь?

Мама мотнула головой:

– Что ты…

– Если ты пойдешь в полицию… Это конец. Он тебя никогда не простит. И я тоже не прощу.

Она изменилась в лице.

– Ты опять подслушивала? Сколько раз тебе говорить…

– Мама, пожалуйста, не делай этого. Ты же знаешь, что он не злодей.

Я плакала, не скрывая слез, напрочь забыв о гордости.

– Софи…

– Ненавижу Деса. Все из-за него. Если б не его чертова записка, тебе и в голову такое не пришло бы. Дес просто хочет избавиться от Мэтти твоими руками. Хочет вас поссорить. Безумие. Но то, что ты на это клюешь, – еще большее безумие.

Секундная пауза. Мама едва заметно кивнула:

– Хорошо.

– Хорошо?

– Я не пойду в полицию.

Я выдохнула и вытерла нос рукавом.

– Правда?

Мама никогда не обманывала. По крайней мере, меня.

Она коротко и невесело засмеялась:

– Представь, как бы он разозлился, если б я напустила на него копов.

Я улыбнулась сквозь слезы:

– Взбесился бы.

На этот раз я позволила маме себя поцеловать.

– Иди в кровать. Уже поздно. Тебе нужно отдохнуть.

– Нет, – возразила я, хотя действительно устала.

– Я люблю тебя, Софи, – прошептала она с такой грустью, что мне послышалось: «Прости меня».

Я прижалась к ней, обняла, вдохнула ее тепло и сладкий запах вина.

Лежа в кровати, я вдруг поняла, что меня тревожило. Она сказала «представь, как бы он разозлился», а это совсем не одно и то же, что «я знаю, что он ни в чем не виноват».

Глава 44

Об убийстве Нив Кинан говорили еще больше, чем обычно. Не проходило и двух минут, чтобы кто-нибудь не вспомнил о Тени. Даже в школе все разговоры были только о нем. Цены на жилье в нашем районе упали. На сигнализации – выросли.

«Убийца обязательно допустит промах, – заявил инспектор Коннор на пресс-конференции. – Это дело времени».

– И все же он ни разу не ошибся, – вещала Беа перед ребятами в школьном коридоре, пользуясь особым положением своего отца.

– А как же свидетели, которые его видели? – возразила какая-то девочка. – Почему его еще не узнали по рисунку?

– Может, они боятся… – предположила пятиклассница. В обсуждении убийств участвовали все, независимо от возраста. – Или с ним заодно, – добавила она многозначительно.

Незадолго до этого полицейские обнаружили чьи-то останки «на поздней стадии разложения» рядом с Хаули-Лок. Хотя находку не удалось связать с Тенью, новые свидетели сообщали о том, что незадолго до убийства Нив какой-то мужчина спрашивал у женщин дорогу на вокзале Кингс-Кросс.

– Я слышал, что после того, как напечатали фоторобот, на горячую линию поступило больше пятисот звонков, – сказал кто-то.

Беа взъерошила волосы:

– Ага, только большинство из них – чудики, которые гонятся за минутной славой.

Мэтти высказался в том же духе. Позвонил вскоре после убийства в Грейстоуне. Мама принимала душ, из ванной комнаты доносился шум воды и громкая музыка.

Я взяла трубку.

– Привет, тыковка. Мама дома?

– Она еще на работе, – ляпнула я.

Сама не знаю, почему соврала. Возможно, не хотела им делиться. А может, боялась, что в разговоре мама скажет какую-нибудь глупость, проболтается о своих подозрениях…

– Я скучаю по тебе, – призналась я. – Когда ты приедешь?

– Я тоже скучаю.

– Ты не ответил.

Мэтти усмехнулся:

– Когда ты успела поумнеть?

Он говорил в своей обычной шутливой манере, но что-то было не так. Он как будто был не здесь, говорил со мной, а думал о другом.

– Все в порядке? – спросила я.

Вздох.