От сессии до сессии

Не прошло и месяца учебных занятий, а о Саше Эппе говорили на кафедре больше, чем о всех студентах вместе взятых. Грубо говоря, он всех преподавателей «достал» или еще грубее «задолбал». Едва звенел звонок, он устремлялся к преподавательскому столу, и вопросы сыпались из него, как горох из порванного мешка. Конечно, сначала это льстило любому преподавателю. Кто из них не мечтает о благодарных любопытных слушателей. Самое же большое наказание — это равнодушный студент, которому все по барабану. И лекции для него — лишь суровая необходимость, обязанность.

Но когда тебя на каждой перемене держит назойливый студент, это со временем начинает раздражать. Преподаватель — тоже человек, он хочет хоть на несколько минут развеяться, подумать о домашнем, перебрать бумажки, полистать конспект, да элементарно сходить в туалет. Поэтому постепенно от Саши Эппа стали отмахиваться как от назойливой мухи под всякими благовидными, часто придуманными предлогами. Правда, Саша не терял надежды, преследовал на ходу, догонял в коридоре. Всё чаще от него отделывались короткими, но решительными фразами: «Извините! Мне некогда!» Саша пришлось переключиться на товарищей. Он подходил к паре парнишек, которые, допустим, курили в фойе.

На лице широкая улыбка, как будто он увидел старых знакомых, которых не видел сто лет. А те, говорят, допустим о музыке. В музыке Саша не разбирался, но поддержать разговор мог.

— А вы знаете, ребята, что Моцарт уже в восемь лет написал симфонию?

Те замолкали и настороженно глядели на него, если им приходилось впервые иметь дело с ним.

— И что с того? — наконец произносил кто-нибудь.

— Так что же получается: что композиторами не становятся, а рождаются. Как-то противоречит марксистко-ленинской теории.

— А ты не лезь во все дыры с марксистско-ленинской теорией, и тогда у тебя не будет возникать еретических мыслей.

— А вот об этом можно поспорить, ребята!

И Саша Эпп бесцеремонно вторгался в разговор.

Конечно, после этого у них возникала потребность узнать, что же это за уникум такой. И от Сашиных однокурсников они выслушивали столько легенд и сказаний про него, что вольно-невольно проникались удивлением, если не восторгом.

Но если бы только это. Его энергия била через край. Он был уверен, что всё можно улучшить и сделать совершенней. И только человеческая лень препятствует этому.

Саша сдал экзамены за первый курс и уехал на лето к себе домой. А когда первого сентября второкурсники вышли на занятия, в своих рядах они не досчитались его. Но сильно этому не удивились. Задержки в начале сентября обычное дело.

Прошла неделя, его всё не было.

— Где Саша Эпп? — спрашивали друг друга.

Пожимали плечами. Без него ландшафт не был таким красочным. Его любознательное лицо и несуразная фигура придавали ему особый шарм.

Но вот уже вернулись стройотрядовцы. Даже с самого дальнего Дальнего Востока. Саши всё не было. Кто-то уже скучал по его постоянному любопытству, вездесущности. Закончился сентябрь. И стало ясно, что Саши уже среди них не будет. Если, конечно, у него не какое-нибудь хроническое заболевание или перелом чего-нибудь. Разное гадали.

— А чего гадать-то? — сказала староста. — Сейчас узнаем! Дел-то! Подождите меня!

Она пошла к секретарю.

— Оппоньки, ребята! Перевелся наш Саша Эпп. Изменил альма матер, изменщик коварный!

— В Москву? В Томск?

— В Иркутский универ. Поближе к дому. И за продуктами можно на празднике смотаться.

Всё-таки, что подвигло Сашу к такому решению оставалось только гадать. Может, действительно, близость дома. А может, и что иное. Но для всех это было неожиданно. А если ему не понравился Академгородок, то, что над ним подшучивали постоянно, некоторые даже грубо прогоняли его, как гонят назойливую собаку?

А что Академгородок? Очень симпатичный. А если и смеялись над Сашей Эппом, так не со зла же.

Как всегда, свое мнение высказал Петров.

— Да зазноба у него там. Зуб даю. Я в этих делах дока. Я у него в глазах увидел затаенную грусть. Любоф! Короче, Ромео и Джульетта!

— А с чего это ты решил, Петров? — затарахтели девчонки. — Мы чего-то не заметили.

Представить Сашу Эппа, воркующим нежные слова на ушко смущенной девушки, не могло самое смелое воображение. А если бы и представило, то только с комическим уклоном.

— Шэршэ ля фам, как говорят у нас в Париже! — изрек Петров, закатывая глаза под потолок.

В чем-чем, а по части слабого пола, Петров считался знатоком. Он был уверен, что и слабым полом его назвали потому, что представительницы оного не могут устоять перед его Петровским обаянием. Кто-то согласился с этим мнением.

С исчезновением Саши Эппа курс что-то потерял, немного чудаковатости и детскости.

24

КОМСОМОЛЬЦЫ-ДОБРОВОЛЬЦЫ