От сессии до сессии

Лопаты, ведра побросали и помчались на крик. Долговязый физик стоял на краю поля, опершись на лопату и устремив пытливый взор туда далеко-далеко за горизонты.

Лохматые кудри его шевелил ветерок. Издалека это выглядела как голова Медузы Горгоны. Он держал лопату, отставив руку далеко в сторону, как самодержец держит скипетр в порыве вдохновения, когда он готов отдать приказ своим боярам готовить войско к походу. Вдали тянулся первозданный луг, который терялся за холмом, темным и загадочным.

Галя Буханкина опустилась на колени и заплакала. Оказывается, есть на земле счастье. Она знала, что никогда не забудет начало своей студенческой жизни. Такое необычное!

— А частные огороды выкопали? — спросил кто-то. — Или мы первые закончили уборку?

— Чего?

— Может быть, поможем? Опыт у нас уже есть. Оплату можем принять натуральными продуктами.

Его шутку не поддержали.

Наверно, то же самое чувствовали участники экспедиции Колумба, когда увидели наконец-то землю. Они-то до этого были уверены, что впереди водопад, который унесет их в преисподнюю.

Весть о том, что картошка закончилась, быстро разнеслась по округе. По-прежнему было немало скептиков.

На драндулете подъехал бригадир.

— Молодцы! Молодцы! Молодцы! — твердил он, как мантру. — Вон какое поле смахнули!

На бронзовом от солнца и ветра лице сверкнула, как говорится, скупая мужская слеза. Она зацепилась за щетину. Такой маленький бриллиантик на суровом крестьянском лице.

— Если бы еще и пшеницу вот так убрать!

— Извините! Это уже без нас. Нас ждут — не дождутся светлые аудитории и самые умные преподаватели мира.

— Ну, да! Это я так, ребята. Угостил бы вас, но нельзя. Спаивание молодежи. Это статья.

— Растление малолетних, — поддакнул какой-то умник.

Но все были и так пьяны от ощущения свободы, от того, что всё наконец-то закончилось.

— Генералиссимус ваш пожаловал, — вздохнул бригадир.

Как предчувствовал, что сейчас у всех будет испорчено настроение. Такова обязанность всех командиров.

Полковник шагал по полю в развевающемся плаще. Это ничего хорошего не предвещало. Останавливался, наклонялся и что-то искал в земле. Стали гадать, что он мог потерять.

Полковник подошел. На лице его никаких чувств.

— Вот выкопали, товарищ полковник, — доложил бригадир. — Подчистую, так сказать.

— Говоришь, выкопали?

— Так точно. Молодцы ребята! Разве нам своими силами выкопать такое полеще? Ни в жизнь!

— Ну!

Полковник ни на кого не глядел. Тоже плохой знак. Видно, что-то мучило его. И сразу он не мог сказать.

Бригадир покорно поплелся за полковником. Зачем это? Но ничего хорошего это не обещало. Полковник присел на корточки и, не жалея своих офицерских рук, стал ковыряться в лунке. Все молча наблюдали, не понимая, к чему всё это, что это могло значить.

— Говоришь, выкопали?

— Так точно! Выкопали! Молодцы ребята! Нам бы не в жизнь такое полище не выкопать. Обрадуется председатель. Еще не знает, наверно. Да откуда ему знать, если только что закончили.

Полковник поднялся, прошел несколько шагов и опять присел на корточки. Бригадир безропотно стоял возле. Тоскливо поглядывал по сторонам. Он уже знал, к чему идет дело.

В следующей лунке полковник тоже ничего не нашел. Бригадира так и подмывало спросить, что он там ищет. И только какое-то особое чутье подсказывало, что не стоит об этом спрашивать.

— Ага!

Голос у полковника был радостный. Над головой он держал маленькую картошечку. Может быть, в будущем из нее сформировалась бы настоящая картофелина.

— Это что?

Он еще копался. И еще нашел несколько картофелин.

Лицо его становилось с каждой картофелиной всё счастливей и счастливей. Когда его ладонь наполнилась, он уже открыто улыбался.

— Так! Копка картофеля проведена некачественно. Немалое количество картофеля осталось в земле. Что с тобой сделали бы за такое в сталинские времена? Объявили бы вредителем. Что надо делать?

— Не знаю.

— А я знаю. И тебе, как бригадиру полеводческой бригады, это тоже следует знать хорошо. Возвратиться на исходные позиции. В земле не должно остаться ни одной картофелины. Ни одной! Только тогда можно считать, что уборка картофеля завершена.

— Товарищ полковник!

— Исполнять!

— Товарищ полковник! Можно вопрос?

Это был носатый прыщавый математик. У них что от уравнений заскок лезть на рожон? Многие вспомнили про камикадзе. Математики вообще не от мира сегодня. Что вполне понятно. Если человек живет постоянно в мире абстракций, витает в потустороннем мире.

Нормальный человек не посвятит бы всю свою жизнь квадратным и прочим уравнениям.

Кому-то даже показалось, что полковник улыбнулся. Что не предвещало ничего хорошего. Улыбка на лице военного — это проявление превосходства над противником. Но куда уже хуже.

— Мы уже почти месяц здесь. Телевизора нет, радио нет, газет не привозят, музыкальные коллективы не приезжают. Мы не имеем права выходить за территорию лагеря. Лекторы из общества «Знания» и то не приезжают. Мы здесь как на необитаемом острове. Хотя у кого-то может возникнуть другие ассоциации, которые мой язык не осмелится назвать. Мы оторваны от остального мира. Не знаем, что происходит в стране.