От солдата до генерала. Воспоминания офицера-связиста об управлении войсками в военных кампаниях Третьего рейха. 1939—1945

1 октября 1920 г. 7-й (Баварский) батальон связи расположился в наших старых казармах на Лазаретштрассе, 7 в Мюнхене. В штабе состояли майор Шуберт, командир; майор Прюгель, капитан Руст и адъютант старший лейтенант Рейн. 1-й ротой связи со взводом почтовых голубей командовал мой дядя капитан Хаубс, 2-й ротой со взводом радио-разведки – капитан Петри. Фритч и я были старшими офицерами роты, но на более низкой должности, чем в прошлый год. В роту пришло большое пополнение, среди молодых офицеров – Клейншрот, Хальдер, Мюсбах, Винтер, к ним вскоре присоединились Зеемюллер, Эттнер, Зеллинг, Кнабль, Маултч и Фукс. Началась будничная служба мирного времени. Весь наш богатый боевой опыт, который мы получили в своей специальности, быстро заставили забыть. На офицерских занятиях мы изучали тактику по учебнику 1900 г., который нам представил майор Прюгель, и при этом нас учили, что из тяжелой полевой гаубицы стреляют с платформы. Ему не пришлось пережить того, что выпало на нашу долю. Шуберт проявил большой интерес к моим спортивным занятиям, так как сам когда-то занимался спортивной гимнастикой. При каждом подходящем случае он делал стойку на руках, и казалось, что он только тем и занимается, что тренируется на брусьях во дворе казармы. Я легко выполнял спортивные нормативы. По воскресеньям я тренировался с вахмистром Хубером или совершал пробежки.

Гораздо больший интерес, чем надоевшие занятия, вызывали наши тайные поездки. Мы прятали оружие, которое еще не было учтено контрольными комиссиями союзных держав. По ночам мы, молодые офицеры, одевшись похуже, загружали грузовики винтовками и пулеметами и вывозили их в сельские сараи или монастыри, тогда обычно их закрытые ворота широко раскрывались перед нами.

Организатором тайных складов оружия был капитан Рём. Иногда в казарме появлялись французские или итальянские офицеры, совали свой нос в списки личного состава и спрашивали об имеющемся оружии и почтовых голубях. Последние были на моем попечении. Чтобы наиболее полно выполнить все предписания Версальского мирного договора, все гарнизоны получили предписания о том, какие голубятни разрешалось держать. Больше всего голубей, оставшихся от прежних времен, было в крепости Ингольштадт. Они должны были вылетать с сообщениями в строго определенном порядке, связывая воедино все гарнизоны. Я хотел сам составлять планы и контролировать их обучение. Почтовая голубиная сеть должна была заменить телефонную сеть в случае саботажа. Моя должность имела то преимущество, что я располагал сведениями обо всех баварских гарнизонах, хотя имел смутные представления об их расходах. Голубями нужно было обмениваться каждые два дня, и лететь они должны были строго в одном направлении – только в свою голубятню. Мои солдаты были опытными голубятниками, старавшимися добиться наилучших результатов. Еще больший объем работы выполняли две переносные голубятни, которые должны были менять свое место каждые пять дней. Оставаясь надолго на одном месте, голуби привыкали к окружению и летели именно туда, а не возвращались в родную голубятню. Несмотря на все усилия, лошади могли перевезти подвижные голубятни только на 5 км.

У нас был один общий гарнизонный дом офицеров для всех воинских подразделений Мюнхена, он располагался в бывшем клубе 1-го Баварского пехотного полка на Винцер-штрассе. В казармах лейб-гвардейского полка на Тюркен-штрассе находилась полиция земли Бавария, с которой мы были в дружеских отношениях. Это особенно проявлялось во время осенних и весенних сезонов охоты. Участвовали в ней армейские кавалеристы, служащие полиции и гражданские лица в красных сюртуках. Руководителем охоты был принц Альфонс, который смело вверил себя полицейской лошади.

Во время проведения в Мюнхене традиционных праздников рядом с кронпринцем генерал-фельдмаршалом Рупрехтом Баварским был генерал Людендорф. Генерал посетил на Рождество 1920 г. связистов в погребке Лёвенбройкеллер, он говорил о больших достижениях войск связи и неоценимой помощи с их стороны для командования в мировой войне.

Укрепление экономики и стабилизация внутриполитической обстановки вновь пробудили память о павших на войне. Были возведены памятники, которые были отражением искусства того времени и имевшихся в распоряжении скульпторов средств их исполнения. Торжество их открытия объединило выживших. На поле битвы 1806 г. под Йеной[17] – будущим центром оптико-механического производства – «Памятник светосигнальщикам» напоминал о погибших солдатах этого рода войск.