От солянки до хот-дога. Истории о еде и не только

Ах, какая у них была картошка-синеглазка! А какое сладкое и густое молоко! А какие сметана и яйца! Но как они пахали на своем приусадебном хозяйстве – всем семейством пахали, вместе с детьми.

В деревне их не любили – работящих, непьющих и небедных не любят. Проще ведь украсть теленка или гуся, накопать у соседа картошки, продать ворованные вещи, чем работать целыми днями на огороде и в пять утра выводить корову.

В деревне мы прожили восемь лет и все же сбежали – надоело каждую весну обновлять дом, а обносили нас по-прежнему каждую зиму, – надоело видеть синие опухшие лица, надоело слушать пьяные крики. Хватит с нас экзотики. Хотелось поближе к своим, к тем, кого мы понимаем, с кем говорим на одном языке.

И все равно мы с большой теплотой вспоминаем эти восемь лет – сколько было гостей, сколько пожарено шашлыков! Сколько собрано грибов, сколько спето песен! И все мы были молодые.

Слезы на глаза наворачиваются.

* * *

Во времена, когда мэром Москвы был Лужков, появились новшества – ярмарки выходного дня. Это был хороший почин – и для крестьян, и для нас, городских.

Торговали прямо с фур – рязанской и липецкой картошкой, действительно самой вкусной на свете, свежим карпом из рыбных хозяйств, фруктами, овощами, соленьями, медом.

Конечно, приходилось стоять в очередях. Но и цены на ярмарках были ниже, чем в магазинах, и продукты свежее.

Однажды мы увидели поросят – маленьких, тех самых, молочных. Купили в складчину, на троих, и вечером решили собраться. Дом у нас был молодежный, дружный, общались мы много, и семьями, и, что называется, девчонками. Дружили и наши дети.

Мы часто устраивали столы – кто-то испечет пирог, кто-то принесет банку грибов, кто-то зажарит курицу. И еще в голодные времена выручали друг друга и всем делились – и селедку пополам, и замороженную горбушу, и масло сливочное, и сыр, и с трудом добытый кофе. Так и выживали.

Так вот, поросенок. Маленький, жалкий, с серыми, между прочим, глазенками. И что с ним делать? У меня опыта нет. Но есть «Книга о вкусной и здоровой пище». Разберемся.

Вроде все просто – помыть, натереть специями, полить подсолнечным маслом, чтобы шкурка не подгорала, внутрь можно гречневую кашу, хотя мне это не очень нравится, но попробуем, чего уж.

Застопорилась я на поросячьих глазках – серых, полуоткрытых, с ресничками. Написано – вынуть. Выковырять. Короче, удалить. Нет, не могу. Я не из самых трепетных в этих вопросах, почистить рыбу, утку или курицу – да пожалуйста! Хотя зарезать курицу – нет, извините. Это я точно не смогу. Правда, никогда не говори «никогда»…

Позвала мужа. Попробовал. Не получается. Что делать? Запекать с глазками? Варвары мы, вот мы кто.

И в эти минуты я позавидовала вегетарианцам.

В общем, глазки оставили, и вскоре розовая тушка шкварчала в духовке.

И тут я решила проверить сына – что-то он затаился. Спит. Ничего себе – чтобы шестилетний ребенок уснул средь белого дня? Такого у нас не бывает. Потрогала лоб – точно, горит. Включила свет. Боже мой! Мой ребенок покрыт сыпью! Выходит, какая-то инфекционная болезнь, скорее всего, ветрянка.

Звоню подружкам-соседкам. Те мнутся. Что-то не так?

Не так. Дети заболели. У одного температура, а у второго сыпь. Ну все понятно – наши детки общались ежедневно, играли то в одном доме, то в другом. А ветрянка на то и ветрянка, чтобы передаваться по ветру.

Что будем делать?

– А что? – удивляются соседки. – Все равно все болеют! Уже болеют! Сейчас разукрасим их зеленкой, посадим за мультики, а сами займемся свиньей!

Ну так значит так. Подружки правы. Да и вообще ветрянкой, как и остальными инфекционными болезнями, лучше переболеть в детстве, это известно.

Стол накрыт. У мужчин нолито. Свиненок наш подсыхает. А мы упоенно мажем зеленкой детей. Так разукрашиваем, что самим смешно. А как веселятся детки! Отвлекаются от болезни, нытье заканчивается, орут, что одного намазали меньше, чем другого. Крики:

– А мне, а сюда!

– Мама, намажь мне попу!

– А мне уши, – вопит другой.

В общем, когда мы сели за стол, мужички наши уже были в хорошей кондиции. Перевозбужденные дети орали и мазали друг друга найденными остатками зеленки. В итоге зеленка пролилась на ковер. Катастрофа.

В детской спор: как зовут поросенка – Нуф-Нуф, Наф-Наф или Ниф-Ниф. Мы в ужасе переглядываемся, становится не по себе – ну прямо так и Нуф-Нуф. О господи…

Голодные мужики остервенело рвут поросенка.

Усталые и больные дети ревут – у них опять поднимается температура, пол и диван в зеленке, а она, как мы знаем, не отмывается, и нам, мамкам, уж точно не до веселья. Особенно мне – и дом отмывать, и противень. И дитя больное лечить. Да и вообще – зачем мы купили этого свина? Боже, какой длинный и дурацкий тяжелый день! Мечтаю об одном – поскорее бы все разошлись.