От солнца к солнцу

Кроме нас с Пийпом летели еще несколько человек. И среди них начальник недавно созданного на Камчатке геологоразведочного управления, человек новый в этих краях, но бывалый северянин, назначенный сюда из Магадана. Он разговорчив, и пока мы летим, развивает перед нами свои соображения и планы. Он считает, что наезжие геологи много лет терзали Камчатку. Так и сказал: терзали, и я не буду подбирать другого слова, поскольку передаю его мысли. Он сказал, что не было системы в поисках, зато было много диссертаций. Примерно 100 кандидатских и 20 докторских! А по существу не разведано ни одно месторождение. Да-да, был поиск, а не разведка! Чтобы разведывать, нужно здесь жить. А как было? На самолетах возили в Москву камни и там их изучали. Даже торф искать — чего проще? — прилетали из Ленинграда… Работали три большие экспедиции: геофизическая из Москвы, поисковая из Хабаровска и комплексная из Иркутска. Работали, как говорят моряки, на параллельных курсах. Без связи между собой и без связи с местными органами. Что-то искали, что-то копали. Без контроля, без единого направления, без общего хозяина. Теперь есть такой хозяин: Камчатское геологоразведочное управление. Оно пришло не на пустое место. Многое уже было известно, намечено, запунктирено, и вот собирается в одну пригоршню, в один кулак. На геологическую карту Камчатки уже нанесены уголь, нефть, золото, ртуть. А уголь скоро и на-гора пойдет, (неплохой уголек, высококалорийный… Поле для поисков, для разведки широкое. К нему надо прибавить и океан. Не удивляйтесь: море не только рыба, но и руда. Дно морское — это ж не затронутый еще человеком богатейший рудник, запасы которого неисчислимы.

До поселка геологов добирались полдня. Прошел ливень, и на одной машине, наверно, так и не доехали бы. Шли три мощных ЗИЛа, по очереди вытаскивавшие друг друга из ужасающей грязи, из разлившихся речек, мосты через которые были снесены. То и дело спешил на выручку еще и трактор, сопровождавший нашу «кавалькаду». Доползли до места уже к ночи. Только вышли из машины, как к ногам Бориса Ивановича шлепнулось в темноте что-то большое, мягкое, лохматое и радостно заурчало.

— Ах ты, Король, Король! Соскучился? И я соскучился по тебе… — сказал Борис Иванович, лаская пса.

То был старый ездовой вожак, двенадцать лет возивший Пийпа и теперь еще не ушедший на покой. Нарт, правда, с прежней силой уже не тащит, но собаки охотно принимают Короля в упряжку, он бежит, указывая дорогу, с которой его никакая пурга не собьет. Верный друг Бориса Ивановича, он первый встретил его.

Утром, выглянув в окно, увидели долину и обступившие ее со всех сторон горы. Пейзаж явно сарьяновской кисти: он исполнен таких же ярких синих, зеленых, оранжевых красок, с такими же резкими переходами от тона к тону и весь пронизан солнечным светом. В комнату вместе с обычными шумами пробудившегося поселка — хлопаньем дверей, сигналами грузовиков, людскими голосами — врывался, покрывая их, шум горной, сбегающей по камням реки.

Борис Иванович зашел за нами, и мы отправились к ключам. Они неподалеку. Первый сразу же за палатками вулканологов. Ручей как ручей. Но над ним пар. И боже упаси, оступиться. Кипяток! Угодил сюда как-то теленок, щипавший травку. Сварился… Здесь варят в котелках яйца, картошку в мундире. А вон какая-то изобретательная хозяйка положила в ручей банку сгущенного молока, прижав ее камнем. Великолепный получится крем-брюле… Чуть подальше за этим горячим ключом — песчаная выемка, которую можно перешагнуть. И мы бы ее перешагнули. Но Пийп сказал:

— Постоим. Сейчас начнет наполняться.

И в самом деле, стала появляться вода, ее словно кто-то накачивал снизу, сперва потихоньку, потом все сильней, сильней, и она уже достигла краев этой естественной чаши, но не переливалась, кипела, булькала, исходила паром и вдруг взметнулась вверх длинным узким столбом и тут же начала опадать, будто ее всасывали обратно, и быстро ушла, чтобы через полторы-две минуты заново повторить весь этот цикл.

Вся долина в ключах. Они стекают в Паужетку, обогревая эту холодную красавицу, которая бежит с гор, рожденная снегами. Над рекой пар. Да и вся долина парит.