От солнца к солнцу

Я давно собираю вырезки из газет с интересующими меня фактами. И всякий раз, получив очередную командировку, ворошу этот архив — нет ли там чего о местах, куда еду. Перед первой поездкой в Южно-Сахалинск я обнаружил среди вырезок заметку, кажется, из «Комсомольской правды» под заголовком «Татьяна Зимина едет на Сахалин». Речь шла о молодой аспирантке-тимирязевке — был и ее портрет, — отлично защитившей кандидатскую диссертацию и пожелавшей работать на Сахалине. Редакция призывала читателей следовать такому благородному примеру. После опубликования информации прошло лет шесть, и я не надеялся застать эту женщину в Южно-Сахалинске. Но она была там, работала в филиале Академии наук в отделе биологии. Встретившись с Татьяной Алексеевной, я спросил:

— Вы та самая Зимина?

Она рассердилась:

— Надоело! Извините за резкость, но действительно надоело. Вы не первый корреспондент, спрашивающий, та ли я самая Зимина. Интересно, какой смысл вы вкладываете в эти слова? Та самая, которая совершила подвиг, уехав на Сахалин? Или та самая, которая сделала глупость, приняв такое решение? Так или иначе, вы полны сочувствия ко мне, да? Знаете, меня очень мама жалела. Но она жалела, и когда я в город уезжала из деревни. Все двенадцать лет, пока я занималась в техникуме, в институте, в аспирантуре, мама дивилась, зачем это столько времени учиться выращивать картошку, которую она всю жизнь безо всякого образования сажала у себя в огороде. А узнала про Сахалин, заохала. «Доченька, говорит, ты ж всегда отличница была. За что же на Сахалин? За какую провинность?» На вокзале, провожая, отвела в сторонку: «Теперь-то хоть признайся. Кому не потрафила? Объясни, сердце мое успокой». А через год приехала сюда, осмотрелась, говорит: «И чего я этого Сахалина пугалась?» Живет со мной. И обе картошкой по-прежнему занимаемся. Мама в огороде, я тут, в Академии. Вот мой урожай.

И показала толстую рукопись: «Картофель на Сахалине».

Во второй свой приезд в Южно-Сахалинск я Зиминой не застал. Уехала. Улетела на несколько дней в Москву защищать докторскую диссертацию.

Сейчас в моем архиве нет той старой вырезки. Затерялась. Но я только что вырезал заметку из «Известий». Она имеет некоторое отношение и к Татьяне Алексеевне, и к ее матери:

Сахалинский картофель

Труженики сельского хозяйства Сахалинской области перевыполнили план продажи картофеля государству. Родина получила 39,4 тысячи тонн картофеля. Впервые население области обеспечено картофелем собственного производства.

Центральный Комитет КПСС и Совет Министров СССР горячо поздравили тружеников села и всех трудящихся Сахалинской области с этой победой.

Их опыт показывает, что все области и края Дальнего Востока при правильном использовании земли и внедрении достижений науки и передового опыта в производство могут обеспечить себя картофелем и овощами, произведенными на месте, и отказаться от завоза этих продуктов из других районов страны».

Но читатель вправе поторопить автора. Пора в дорогу.

Едем, едем!

К угольщикам, в поселок Вахрушев. Выбираем на этот раз необычный для нашего путешествия способ передвижения — пассажирский поезд. Дорога — вдоль Охотского моря, сначала вдали от него, но так, что оно все время видно, и лишь за станцией Взморье подходит к нему вплотную, долго держится его, а на последних перегонах снова уходит в сторону. Море справа. Слева — поросшие лесом горы, Западно-Сахалинский хребет, чьи склоны, спускаясь к морю, отжимают к береговой черте железную дорогу. Она не занимает много места, ее колеи гораздо уже, чем на материке. Но все равно тесно, и дорога часто карабкается по сопкам, обвивает 48 их. Высунувшись из окна вагона, порой не видишь ни паровоза, ни последних вагонов.

Мимо многих станций едешь будто на воинской перекличке. Командир батальона Смирных, ефрейтор Чаплаков, солдаты Волков, Симаков, Николайчук погибли здесь в боях с японцами летом 1945 года. Но, отдав свои имена железнодорожным станциям, они как бы остались в строю живых. Чудится, что они принимают и отправляют поезда. А проносящимся мимо откликаются, словно на вечерней поверке…