От средневековья к новому времени

Историки еще не дали удовлетворительного ответа на вопрос о причинах слабости торгово-предпринимательских слоев податного сословия. Во всяком случае, в условиях благоприятной конъюнктуры конца XV — первой половины XVI в. в крупнейших центрах торгово-предпринимательские круги развивались достаточно быстро. Но непрочность экономического подъема, трудности, связанные с непрерывными войнами, устойчивость сеньориального строя, дворянская ориентация общества обусловили постепенный отлив капиталов из сферы ремесла и торговли в сферу землевладения и аноблирование недавних купцов, т. е. ослабление собственно торгово-предпринимательских кругов. Неблагоприятную роль сыграл здесь и религиозный фактор. В ряде отраслей ремесла и торговли были традиционно сильны позиции арабов и евреев, по отношению к которым нарастала религиозная нетерпимость. Уже при католических королях все, кто не принял христианство, были вынуждены покинуть Испанию. Но и принявшие его — мориски и марраны — не были защищены от притеснений. Нетерпимость по отношению к ним в течение XVI в. все возрастала. Их кознями многие пытались объяснить беды и неудачи страны. Мориски, доведенные до крайности, подняли в Андалусии восстание, подавленное с большим трудом (1568–1571 гг.). Враждебное отношение к морискам нарастало, и в 1609 г. они были изгнаны со всей территории полуострова. В результате южные районы, особенно Валенсия, где мориски составляли более четверти жителей, были лишены наиболее трудолюбивой части населения.

Вследствие слабости торгово-предпринимательских кругов корона в своей политике почти не учитывала их интересы; тем более велика была роль феодального дворянства. Эти черты социальной структуры страны, особенно заметно выраженные в Кастилии, во многом объясняют и силу и слабость испанского абсолютизма.

Важной вехой в его развитии было третье десятилетие XVI в., когда поражение восстания комунерос ослабило наиболее предприимчивые слои городского населения, а успехи конкисты повлекли за собой приток в страну драгоценных металлов, попадавших прежде всего в руки королевской власти и дворянства, и отодвинули заинтересованность дворянства в экономическом развитии самой Испании на второй план. Корона оставила испанскую промышленность беззащитной перед иностранной конкуренцией; ее финансовая политика вызывала нескончаемые денежные кризисы. Быстрый рост налогов, особенно со второй половины XVI в., также подрывал экономику страны. От уплаты значительной части налогов были освобождены не только дворянство, духовенство и часть чиновничества, но и отдельные провинции, города и учреждения, что увеличивало бремя, падавшее на оставшуюся часть населения. При этом расходы на армию и аппарат управления были столь велики, что налоговых поступлений все равно не хватало. Дефицит бюджета увеличивался. Корона пыталась изыскать необходимые средства, выпустив в продажу на внутренний рынок ценные бумаги консолидированного государственного долга, а в наиболее тяжелые моменты прибегала к краткосрочным займам под высокий процент, что давало лишь временную передышку, оборачиваясь еще большими трудностями. При Филиппе II обычными стали государственные банкротства. С конца XVI в. корона систематически прибегала к порче монеты.

Положение усугублялось тем, что страной правила австрийская династия Габсбургов, которой интересы Испании, особенно в первой половине XVI в., оставались в значительной мере чуждыми. Испания была для Габсбургов прежде всего источником материальных и людских ресурсов для осуществления агрессивной внешней политики, во многом определяемой не нуждами страны, а интересами династии. В завершении централизации страны абсолютизм был заинтересован лишь постольку, поскольку местные обычаи и привилегии противоречили его фискальным интересам. Но желанной унификации управления и налогообложения по кастильскому образцу абсолютизму добиться так и не удалось. В конце XVI — первой половине XVII в. партикуляризм провинций ярко проявился в движении в защиту арагонских вольностей (1591 г.) и в каталонском восстании.