От средневековья к новому времени

Сформировавшееся как мощная экономическая и общественная сила бюргерство в лице своих ведущих слоев, связанных с торгово-промышленным предпринимательством, с кредитно-финансовыми операциями своих окончивших университеты сыновей, из числа которых формировались кадры новой государственной администрации, стремилось закрепить свой статус во внешних формах — костюме, укладе домашней жизни, роскоши убранства покоев и изысканности стола, великолепии выезда, престижных тратах «на нужды» города и благотворительность. Именно бюргерство — патрициат, крупное купечество, ренессансная интеллигенция, разбогатевшие ремесленные мастера — стало потребителем наряду со знатью продукции расцветающей «индустрии роскоши». Шелк, бархат, парча, атлас, кружева, фарфор, ювелирные изделия становятся предметами массового производства в Валенсии, Толедо и Севилье, Париже, Лондоне, Антверпене, Аугсбурге, Нюрнберге, Лиссабоне, Амстердаме и Франкфурте-на-Майне, не говоря уже о Генуе, Венеции, Флоренции и Лукке — старинных и традиционных центрах производства предметов роскоши. Именно в эти столетия развиваются новые отрасли: производство зеркал, инкрустированной мебели; появляются- особые специальности — столяров-мебельщиков, каретников, художников, расписывавших стены, потолки, фасады городских дворцов новой знати.

Средневековое бюргерство, начавшее свою историю с противопоставления аристократическому жизненному идеалу, пришло к признанию его высшей ценностью, образцом для подражания и вожделенной целью. Торговля, промышленная деятельность рассматривались как источник материальных ценностей, открывающих путь к аристократическому образу жизни, к породнению с аристократическими фамилиями и аноблированию[3]. Капиталы легко изымались из сферы торговли и промышленности, вкладывались в земельные приобретения, престижные постройки, расходовались на меценатство, создание клиентелл, становясь тем самым «видимыми», к чему и стремились, ибо щедрость — одна из главных аристократических добродетелей. Идентификация себя и своих особых интересов и ценностей в рамках третьего сословия была еще делом будущего, и первые шаги в этом направлении были предприняты в Англии.

Тенденция к вертикальной мобильности не могла не породить противодействия. Одной из форм «ответа на вызов» было обилие приходящихся именно на XVI в. «запретительных» постановлений имперской, королевской, территориальных, городских властей, регламентирующих все внешние проявления повседневной жизни как показатели социального статуса. Эти постановления, касающиеся одежды, костюма, красноречиво показывают процессы, происходившие в массовом сознании под влиянием повышения общего стандарта жизни и усиления вертикальной мобильности. Роскошь костюма, одежд, говорилось в знаменитом постановлении Карла V от 1548 г., приводит к «непристойной ситуации», когда невозможно отличить князя от графа, графа от барона, барона от бюргера, а бюргера от крестьянина. Двадцатью годами ранее Лютер с негодованием говорил о требованиях восставших крестьян, желающих носить «отделанные куньим мехом шаубон» (верхняя одежда типа плаща — обязательная принадлежность аристократическо-патрицианского костюма), золотые цепи и «жрать молочных поросят». Из императорских запретов видно, что высший слой крестьян — обладателей полных наделов — покупал дорогие английские или голландские сукна, одежду из шелка, дорогие аксессуары — шелковые помочи, вязаные широкие воротники для рубах, шейные шелковые платки, украшения из драгоценных металлов и жемчуга, страусовые перья.

Примерно с середины XVI в. характер регламентирующих постановлений начинает меняться: усложняются градации населения, в частности городского, появляются новые, более четкие его классификации преимущественно по профессиональному принципу. Наряду с прежними традиционными группами (ремесленники, мастера, благородные) выделяют крупных купцов, лавочников, торговцев, а также поденщиков, приказчиков, прислугу и т. д. При этом ограничения на ношение дорогих тканей или драгоценностей становятся менее строгими, не препятствуют росту роскоши имущих групп населения. Растет производство дешевых имитаций дорогих материалов и одежд, фальшивых изделий, украшений «под золото», удовлетворявших престижные устремления «простых» людей — горожан и зажиточных крестьян. Все это наряду с явной тенденцией к унификации покроя и типа одежды, отдельных элементов и аксессуаров говорит о складывании в первой половине XVII в. сословного (городского в частности) костюма.