От Сталинграда до Днепра

С очередным пополнением личного состава в наш батальон прибыли пятеро девушек-санинструкторов, а вернее — медсестер. После десятилетки они окончили краткосрочные медицинские курсы и вот теперь оказались на передовой линии. Я, как комсорг стрелкового батальона, первым встретил девушек, чтобы поставить их на учет, и первым в батальоне узнал их имена и кто откуда. Галя — из Пензы, Тоня — из Рязани, Зина — из Тюмени, Оля — из Оренбурга, а Шура — из Новосибирска. Но у Шуры в комсомольском билете имя Матрена. Строго спрашиваю ее: «Почему?» — а она мне в ответ дерзит: «А по кочану!» Все присутствующие засмеялись, но мне неймется, и я опять обращаюсь к ней: «Землячка, я сам из Кемеровской области и прошу тебя — объясни!» Она упрямо продолжает дерзить: «А тебе не все ли равно? По документам я Матрена, а для всех хочу быть Шурой — это мой псевдоним. Ну, понял, землячок?» После нашего первого знакомства я, встречая Шуру, здоровался, но тихо, на ухо называл ее Матреной, и она не возражала. Хотя Матрена и была маленького роста, но большую сумку с красным крестом она носила легко. Кроме того, скоро выяснилось, что она, как никто из ее подруг, обладала феноменальной способностью — она умела подползти к раненому днем на ровной «нейтралке» и спасти ему жизнь под самым носом у гитлеровцев. Мы могли помочь ей только тем, что прикрывали ее пулеметным и минометным огнем. Перед тем как выползти из своего укрытия, она тщательно изучала местность, выбирая более безопасный и извилистый маршрут, используя самые незначительные ложбинки «нейтралки». Потом она, привязав к ноге медицинскую сумку, ни разу не поднимая головы для ориентировки, незаметно для врага добиралась ползком до своей цели. Она ползла вслепую! Как можно запомнить стометровый извилистый маршрут? Даже видавшие виды на войне солдаты не могли этого понять. Да и сама Матрена не могла обьяснить: «Как? Уму непостижимо! Я и в глухой тайге никогда не блуждала», — объясняла она нам. Иногда мы уговаривали ее: «Не лезь! Местность совершенно открытая! Фрицы могут увидеть и подстрелить!» — но она всегда упрямо возражала: «Не могу оставить раненого до ночи!» Однажды, когда мы после непродолжительного сражения отбросили фрицев и, как говорится, поперли их дальше на запад, бежавшую рядом со мной Матрену ранило немецкой пулей. Она упала, зажимая обеими руками рану в самом низу живота. Из-под нее по земле бежала ручьем кровь. Я догадался, куда она ранена, и несмело предложил: «Давай я сделаю тебе перевязку». Она, превозмогая боль, наотрез отказалась от моей услуги, хотя и понимала, что я с ее помощью смог бы перевязать рану и приостановить кровотечение. «Ты лучше беги и найди кого-нибудь из девчат», — попросила она. Я понял, что она меня стесняется, и побежал вперед на поиски кого-нибудь из ее подруг, но никого из них не нашел. Увидев наших связистов, тянувших телефонную линию, я подбежал к ним и объяснил, что случилось. Они сразу же связались со штабом нашего полка. На связь вышел замполит капитан Егоров, и я доложил обо всем случившемся. Он заверил меня, что сейчас же командир санроты Святненко прибудет на место, окажет раненой медсестре помощь и увезет ее в санбат. Успокоившись, я присоединился к нашему наступающему батальону.

Когда бой затих, я позвонил в штаб полка и узнал, что Матрену вывезли с поля боя, чувствует она себя удовлетворительно и просила передать мне большой привет. В 1980 году я гостил в Ташкенте у моих фронтовых товарищей и поинтересовался, с кем из однополчан они поддерживают связь. Я узнал, что они переписываются с Матреной, которая живет в Новосибирске, у нее муж, трое взрослых детей и два внука. Естественно, я взял ее адрес и тут же написал ей письмо. Ответа не пришлось долго ждать. В нем она сообщила мне, что перевязку ей сделал все-таки мужчина — командир санроты Володя Святненко.

* * *

…Приняли в ряды Коммунистической партии большевиков нашего минометчика Алексея Ивановича Янсона. Я оформлял документы о его приеме и узнал о нем следующее: Янсон Алексей Иванович, 1906 года рождения. Сын кулака. В 1932 году окончил Лесотехническую академию в Ленинграде. Кандидат наук. Добровольно, «из-под брони», ушел на фронт с должности заведующего кафедрой Красноярского лесотехнического института. Женат. Двое детей.

Как парторг, я должен был посоветоваться с нашим полковым комиссаром гвардии капитаном Егоровым относительно строчки «Сын кулака». Владимир Георгиевич говорит: «Это не имеет никакого значения».

Янсон Алексей Иванович был единогласно принят в ряды ВКП(б). Я по своей молодости и наивности решил, что если человек закончил академию, значит, он академик. И все в нашей роте стали звать Янсона Академик.

И скоро наш Академик доказал, что за ним не зря закрепили это прозвище.