От Сталинграда до Днепра

Как-то немцы предприняли против нас нежданную танковую атаку. На батальон вышло два десятка танков в сопровождении пехоты. Наши стрелковые роты и пулеметчики заставили пехоту залечь, но танки продолжали идти на нас. Как назло, в этот момент наших противотанковых артиллеристов не оказалось в батальоне. Они еще не подъехали со своими орудиями на новые огневые позиции.

Янсон предложил открыть по надвигающимся танкам огонь из минометов… Несерьезно, правда? Что для танков осколочные мины? Ничего. Но выхода не было.

Открыли мы беглый огонь по танкам… Странное дело, но танки поломали свой атакующий строй, а потом попятились назад! Взрывы мин сбили с толку танкистов. Несколько мин упало прямо на танки. А наш Академик учитывал, что прежде всего мины подействуют психологически! У фашистских танкистов нервы не выдержали, они ушли обратно, а мы выиграли время.

Сейчас немцы догадаются об обмане!.. Но тут прибыли наши артиллеристы и установили свои пушки на прямую наводку… Ждать долго не пришлось. Так оно и есть! Эти же самые танки опять прут на наш батальон на большой скорости. Мы снова открыли минометный огонь, чтоб противник убедился: нет у русских на данном участке противотанковых средств!.. Фашисты лезут на рожон, уверенные в своем успехе и безнаказанности. А мины — пустяк!

Но вдруг вспыхивает один танк, за ним — второй, третий… В общем результате только пять-шесть танков спаслись бегством, а полтора десятка благодаря находчивости нашего Академика сгорели дотла.

Под нашим натиском немцы отступают. Но отступают организованно, нанося нам чувствительные удары из засад. В засадах в основном применялись танки, устанавливаемые в капонирах. Торчит одна башня над землей и бьет из пушки и из пулеметов! Попробуй возьми такой дот!

На рассвете через «нейтралку» вернулись наши полковые разведчики и рассказали нашему комбату Картошенко о том, что впереди нас на расстоянии более двух километров немцев нет. Об этом они доложили и в штаб полка. Вскоре наш батальон и весь полк начали выдвигаться вперед. Сильно пересеченная местность вынудила нас двигаться маршевыми колоннами. Когда день заканчивался и начало темнеть, неожиданно со всех сторон и даже с нашего тыла на нас обрушился кинжальный огонь хорошо замаскированных танков. Мы залегли и, как кроты, начали, кто пока живые, окапываться. Нашим спасением теперь был только свой окоп! Но обстрел был таким мощным, что многие пехотинцы, не успев надежно углубиться в матушку-землю, погибли. А тот, кто успел зарыться, не имел возможности высунуться, чтобы хоть оглядеться вокруг. Высунь палец — и останешься без него! В таком дурацком положении оказался и я. Жуть берет от навязчивой тревоги: «А вдруг уже ты тут один остался?!» А немцы точно рассчитали свои действия и заманили нас в свою хитро устроенную «мышеловку». Только в полночь прекратили свой обстрел. Но кто был жив, теперь боялся высовываться, не доверяясь этой тишине… А немцы уже давно снялись, и теперь они где-нибудь впереди успели приготовить для нас такую же «мышеловку». А мы, как всегда бесшабашные, премся и премся вперед, так как в нашем тылу хорошо работает «конвейер» с маршевыми ротами. Через каждые три-четыре дня мы пополняемся «живой силой»…

Такие, как я, фронтовые пехотинцы-«долгожители» никогда не возмущались нашими неудачами и неоправданными потерями, считая, что в этом никто не виноват. И я смирился с таким положением. «На то она и есть война!»

Мы, попадая в подобную западню, порой зарывались в землю и выжидали до тех пор, пока в танке у немцев не иссякнут боеприпасы. Или не отойдут их главные силы на определенное расстояние. Засада обычно держалась до тех пор, пока гитлеровские факельщики не подожгут все, что может гореть… Ясное дело, каждый раз лежать, зарывшись в землю, и выжидать, когда враг снимет засаду, мы не собирались. Знали по опыту: стоит только нашим автоматчикам просочиться в тыл засады и открыть там хотя бы беспорядочный огонь, как фрицы, боясь окружения, отступают. Ну а раз знали такую их слабость, значит, пользовались ею. И довольно успешно.

Но однажды наш батальон все-таки был остановлен сильным огнем противника. Фашисты на этот раз устроили не простую засаду, а сильную оборонительную долговременную линию. А мы, не предполагая этого, решили спугнуть фрицев своей выработанной тактикой.

Ушли ночью наши автоматчики и вернулись с потерями. Утром подошли «тридцатьчетверки» и атаковали немцев — тоже безуспешно. Потеряли половину машин… Топчемся уже трое или четверо суток — и ни с места!

На КП нашего полка прибыл сам генерал Родимцев, разгневанный, что стоим как столбы… КП полка переместился на КП нашего батальона…

Иногда мне думается, что мы могли не выиграть эту тяжелейшую войну, если бы воевали только «по правилам». Иная кажущаяся неразумность помогала солдатам совершать чудеса, которых бы никогда не совершить одними разумными мерами.