От судьбы не уйдёшь

— Сердечное спасибо, господин Генрих. Вы можете не беспокоиться. Мы обязательно отреагируем, непременно. Возможно, что вы оказали нашему обществу действительно огромную помощь.

Когда трубка опустилась, Тык спросил:

— Что случилось?

Борн медлил. Он посмотрел на лист с записями, что-то подчеркнул, отложил ручку в сторону и позволил, наконец, «бомбе взорваться», сообщив:

— ФК «Кёльн» уже направляется сюда.

— Держи меня, я сейчас упаду.

— Я почувствовал то же самое, когда услышал это.

— За каким-то футболистом из команды фирмы?

— Да, — кивнул Борн. — Но он должен был стать игроком русской молодёжной сборной.

— И он здесь, у нас?

— Да, и молчит об этом.

Тык покачал головой.

— В это трудно поверить.

— Я тоже так думал, Вальтер, пока этот не сказал про ФК «Кёльн». Этого мне достаточно. Представь себе, что они опередят нас и это станет известно в Гельзенкирхене. Фанаты выгонят нас из города.

— Разумеется.

— Хотел бы ты так рисковать?

— Нет.

Борн взял лист с записями, который во время разговора с Тыком передвигал по столу, и сказал:

— Теперь нам нужно действовать быстро…

***

Уголовное дело в отношении Вильгельма Тюрнагеля из-за нанесения им телесных повреждений перед передачей в суд присяжных поступило в суд низшей инстанции. Было 8.45 утра. Начало слушания назначено на 9.00. В вестибюле, перед залом заседаний суда потихоньку собирались участники процесса. В основном все уже были на месте. В одной стороне стояла «команда» прокурора: пострадавший по имени Георг Коцурка, двое его дружков, которые тогда вместе с ним собирались посмотреть кино, кассирша, а также неожиданно, госпожа Ванда Крупинская, бывшая хозяйка комнаты, которую снимал Вильгельм.

В другой стороне вестибюля стоял адвокат доктор Бернин со своим клиентом Тюрнагелем и тихо с ним разговаривал. Около них стоял Петер Шторм, шеф Вильгельма и курил сигарету одну за другой, что говорило о его нервном напряжении. Марианна ещё не пришла.

В сторонке от всех присутствующих стоял Штуммель. Он не имел непосредственного отношения к заседанию, поскольку не был ни пострадавшим, ни свидетелем обвинения, ни свидетелем защиты. Но, несмотря на это, имел к этому отношение, и, как оказалось, весьма значительное.

— Итак, — прошептал доктор Бернин, — примите во внимание, что я вам говорил, господин Тюрнагель. Не обвиняйте самого себя. Как обвиняемому, вам не надо этого делать.

— Хорошо, — несколько обречённо произнёс Вильгельм. Казалось, его решительность тает. Создавалось впечатление, что всё происходящее он воспринимает как непонятный спектакль.

Штуммель придвинулся к «группе» прокурора.

На лестнице показалась Марианна. Она была в темном костюме, побледневшая, исхудавшая, но, несмотря на это, выглядела чудесно. Вильгельм увидел её сразу. В противоположность ей, на его лице сразу проступил румянец. Доктор Бернин познакомил её и Шторма. После этого подошла очередь поздороваться с Вильгельмом. Она с улыбкой протянула ему руку и сказала:

— Добрый день, Вильгельм.

— Что ты здесь делаешь, — вырвалось у него.

— Я буду давать показания.

— Ты не станешь этого делать!

— Стану.

Вильгельм понял, кого он должен благодарить за это, и повернулся к адвокату. Со взглядом, которого испугался бы любой, он сказал:

— Господин адвокат, я вам ясно сказал, что я этого не желаю.

Едва доктор Бернин смог произнести слово в своё оправдание, Марианна спокойно сказала:

— Вильгельм, относительно того, что ты сказал, и кому именно, вообще не играет никакой роли. Это моё желание выступить здесь, понимаешь?

Вильгельм покраснел ещё сильнее. Марианна ещё больше побледнела. Но эта бледность не была признаком слабости.

— Исключительно моё желание, — твёрдо добавила она.

— Но это моё разбирательство!

Смехотворные притязания на «собственность» судебного разбирательства должно бы вызвать смех, однако этого не произошло, так как ситуация оставалась очень серьёзной. Доктор Бернин думал о заседании, которое вот-вот должно начаться и сказал Петеру Шторму:

— Весёленькое дело.

В связи с этим Шторм подумал, что в этом деле они многого не добьются.

— Чёрт вас возьми, Тюрнагель! — выругался он, — кончайте валять дурака, иначе мы все уходим, и вы останетесь один выкручиваться из этого дела.

— Это было бы для меня лучше всего!

Когда открылась дверь, и судебный пристав пригласил всех зайти, Вильгельм вошёл в зал заседаний именно с такой позицией.

Судебное заседание началось с так называемого разъяснения, во время которого сообщили, что как свидетели обвинения, так и свидетели защиты под угрозой штрафа должны говорить только правду и ничего больше. Затем все опять вышли из зала и стали ждать, когда их каждого по отдельности будут вызывать. В зале остался лишь обвиняемый. Зачитали обвинительное заключение, после чего начался допрос обвиняемого.

— Господин Тюрнагель, — сказал судья, — вы слышали, в чём вас обвиняют. Вы хорошо всё поняли?

— Да.

— Вам нужен переводчик?

— Нет.

— Может быть, — со снисходительным выражением лица произнёс судья, — ваше знание немецкого языка недостаточное. Скажите это сейчас, иначе указание на это обстоятельство при подаче апелляции будет отклонено.