От татей к ворам. История организованной преступности в России

Сидельцы Московских больших тюрем били челом царю, чтобы им снова было дозволено просить милостыню на том же месте, что и раньше, но теперь уже отдельно от татар. В своем прошении челобитчики особо подчеркивали, что они всегда просили подаяния, пребывая скованными цепями под охраной сторожей, никому не мешая и не вредя.

Существовал и еще один способ получить пищу — принудительные работы. Соборное уложение 1649 г. разрешало время от времени привлекать к работам приговоренных к тюремному заключению, «посылать в кайдалах работать на всякия изделия, где государь укажет». На данный момент единственным упоминанием о применении этой практики является тот факт, что в 1653 г. Разбойный приказ специально отрядил дворянина Михаила Киреевского к «сарайному заводу», где под его руководством заключенные, возможно, участвовали в производстве кирпича для строительства или ремонта Московских больших тюрем.

Наконец, торговцы (т. н. хлебники), продававшие хлеб около тюрем, получали право сбывать свои товары в столь выгодном месте с дозволения Сыскного (Разбойного) приказа в обмен на раздачу заключенным милостыни. Размер хлебного подаяния определялся договором и, вероятно, был непостоянен, но и это должно было хоть сколько-нибудь облегчать положение колодников.

Известны случаи, когда царская власть даже старалась вмешиваться в ход жизни тюремной общины, желая облегчить материальное положение ряда ее представителей. 13 ноября 1680 г. указ царя Федора Алексеевича отменил влазное — традиционный денежный взнос новичка-заключенного за право находиться в тюремной общине. Таким образом власти хотели облегчить положение бедных колодников, не имеющих средств для внесения влазного. Причем известно, что влазное до этого взимали тюремные общины и в провинциальных тюрьмах, например в елецкой тюрьме в 1623 г.

Большие перемены в обеспечении пропитания колодников должен был внести указ, принятый Алексеем Михайловичем 25 октября 1662 г. Этот законодательный акт разрешил выдачу поденного денежного жалования (3 коп.) для заключенных черных палат московских приказов, а также установил, что с 1 декабря того же года следовало выделять столько же денег на корм всем колодникам в других городах страны. Своим появлением данный указ обязан челобитной колодников черных палат, просивших обеспечить их пропитание, подобно тому как это уже было сделано для заключенных Московских больших тюрем, о выплате денег которым известно с первых лет после Смуты. Так, с марта по декабрь 1614 г. Разбойный приказ получил из Владимирской и Нижегородской четвертей 195 р., а с февраля по август 1615 г. — 400 р. из Нижегородской четверти. Все эти деньги предназначались на корм заключенных.

Не менее интересно и то, за чей счет предлагалось ежедневно выделять денежные суммы на содержание колодников в Москве. Можно было бы ожидать, что это бремя на себя возьмет Разбойный приказ, отвечавший за тюрьмы, но его бюджет был недостаточен для подобных расходов. Именно поэтому обеспечивать колодников должен был приказ Большого прихода, который выделял средства по ежемесячной росписи, присылаемой из Разбойного приказа. Скорее всего, из этого же источника поступали деньги и для колодников Московских больших тюрем. Особенно важно отметить, что в данном случае именно Московские большие тюрьмы были первым заведением, где выплачивали денежное содержание для заключенных, и на ее опыт уже ссылались заключенные черных палат, просившие о таком же пожаловании.

О реализации данного указа 1662 г. известно немного. Очевидно, что кормовые деньги продолжали платить и после смерти Алексея Михайловича. Об этом ясно из указа Федора Алексеевича от 13 ноября 1676 г., запретившего выдавать кормовые деньги беглым крестьянам и зависимым людям, которых теперь должны были обеспечивать их владельцы. К сожалению, на данный момент нам неизвестно, продолжалась ли выплата кормовых денег в конце XVII — начале XVIII в. в Москве и проводилась ли она вообще сколь-нибудь долго в других городах России.

Провинциальные тюрьмы

Крупный тюремный двор имелся не только в Москве, но и в Великом Новгороде и Ярославле. В последнем, кстати, даже известно о существовании особой должности главы тюремного двора, подобной дворскому. В 1625 г. эти обязанности исполнял Борис Царегородцев, «которому тюрмы приказаны», а в подчинении у Царегородцева находился сторож, хранивший у себя тюремные ключи.

В отличие от Московских больших тюрем места заключения в провинции отличались меньшей организованностью и масштабом. Обыкновенная провинциальная тюрьма вмещала всего несколько десятков колодников, и крайне редко их число переваливало за полсотни. Например, в шацкой тюрьме в 1626 г. сидело 26 заключенных, в елецкой тюрьме в 1636 г. — 16, а в 1685 г. — 22 человека соответственно, а в небольшом городе Кашире в тюрьме томилось всего лишь 5 человек. Кроме того, за пределами Москвы тюрьмы обслуживались только сторожами, их не всегда хватало, чтобы надзирать за преступниками, не говоря уже о том, что здесь не имелось собственного руководства с делопроизводителем.