От Терека до Карпат

Страстная речь Пуришкевича увлекла юного офицера Феликса Юсупова, женатого, кстати, на племяннице самого Николая II. 20 ноября он позвонил Пуришкевичу и встретился с ним. Вдвоем они составили заговор с целью убийства Распутина. Они наивно думали, что устранение Распутина развяжет руки Николаю II и облегчит ему переход к либерализации внутренней политики. В заговор они вовлекли также врача Лазоверта и великого князя Дмитрия Павловича, тоже офицера. Они заманили Распутина в Юсуповский дворец под предлогом знакомства с женой Феликса. Заговорщики решили отравить Гришку, но по неопытности положили цианистый калий в пирожные. Сахар нейтрализовал действие яда. Со страхом наблюдали заговорщики, как «святого старца» и яд не берет! Тогда пришлось брать пистолет в руки и стрелять… Тело Распутина выбросили из санитарного фургона в полынью на Малой Невке.

Послужила ли смерть Григория Распутина предостережением Николаю II, неясно. Правда, все были поражены мягкостью кар убийцам. Сменены были несколько министров и заменены именно распутинскими ставленниками. Надежды Родзянко на назначение главой ответственного министерства на сей раз рухнули.

Среди главарей октябристской и кадетской буржуазной оппозиции Родзянко занимал особое место. Вроде бы он и поддерживал согласованную линию Прогрессивного блока и его главы Милюкова. Но в то же время всегда вел свою личную политику.

Родзянко в первую очередь помещик: он владел 1625 десятинами земли в Екатеринославской губернии. Имел он чин действительного статского советника. Уже будучи председателем Думы, получил придворное звание камергера.

Для своего времени он получил хорошее образование. Пять лет прослужил в лейб-гвардии кавалергардском полку, где завязались его многочисленные знакомства среди высшей дворянской знати и придворной аристократии. По своим политическим убеждениям Родзянко принадлежал к правым октябристам, был искренним сторонником монархии и вполне правоверным подданным императора Николая II. В то же время своеобразное положение, которое он занял в обществе и государстве, заставляло его принимать участие в той борьбе за власть, которую развернули русские либералы. Обладая правом испрашивать личную аудиенцию у царя для представления всеподданейших докладов, Родзянко использовал его для изложения требований Прогрессивного блока IV Государственной Думы. Он не упускал при этом ни одной возможности и для удовлетворения собственных амбиций.

После убийства Распутина царь не принимал Родзянко и только 7 января 1917 г. принял.

Председатель Думы привез с собой, как обычно, письменный доклад. Но царь разрешил ему не читать, а изложить устно – такое бывало почти каждый раз, – Родзянко попытался изобразить картину неправильных действий правительства, сомнительных назначений недостойных лиц на высшие государственные посты, пренебрежение народом и оскорблением его, произвол и безнаказанность «темных сил». Родзянко стал развивать эту тему и заявил, что через императрицу «темные силы» склоняют Россию к позорному сепаратному миру. Но тут царь не выдержал и перебил:

– Помилуйте, да ведь теперь их нет больше! – имея в виду убийство Распутина.

На слова об императрице он ничего не отвечал, только бледнел. Молча слушал и жалобы на Протопопова. И развеселился, когда Родзянко рассказал о своей недавней ссоре с Протопоповым. Он оскорбил того, а тот «секундантов не прислал».

– Теперь я могу бить его палкой!

– Ну, это вы здорово. Молодец!

Ободренный Родзянко опять стал говорить о том, что общество находится в состоянии брожения, что чудовищные и волнующие слухи передаются повсюду.

– Не заставляйте, Ваше Величество, – возвысил голос Родзянко, – чтобы народ выбирал между вами и благом Родины. До сих пор понятия эти были неразделимы, а в последнее время их начинают разъединять.

– Ну, это вы уж слишком, – возмутился Николай. Он сжал обеими руками голову и сказал: – Неужели я 22 года старался, чтобы все было лучше, и все 22 года ошибался?

– Да, Ваше Величество, – набрался духу и ответил Родзянко.

Все же царь отпустил Родзянко не только вежливо, но вроде и сердечно. Опять обещал обо всем подумать и, в частности, – насчет введения ответственного министерства. Вся эта сцена тронула Родзянко. Снова вспыхнула у него надежда, что он убедил царя или сможет убедить пойти все же на сделку с думскими заправилами и тем предотвратить революцию.

Все одобряли поведение Родзянко на последней встрече с императором и в один голос утверждали, что настало время «говорить правду, как бы она ни была не приятна».